Она слушала, опустив глаза. Длинная шея, изящно склоненная в невыразимо трогательной покорности. Он подумал о бывавших здесь до нее. С каким нетерпением с утра он всегда ждал, когда женщина уйдет. Ему не хотелось, чтобы эта уходила.
– Ты хочешь о чем-то спросить?
– Нет, – она не поднимала глаз.
Он подумал, что становится сентиментальным.
– Я пойду? – спросила она.
– Тебе нужно идти?
– Нет.
– Так не ходи, – он осторожно высвободил руку, сел и вдруг, сам не зная почему, засмущавшись, потянулся за халатом. Поднявшись и обозревая в окно воскресный утренний двор, он задумчиво завязывал пояс. На спинке кровати висело ее длинное, шелковое, в рассыпающихся хризантемах платье. Он прижал его к лицу и вдохнул запах. В дверях оглянулся:
– Красивая. Ты красивая.
Они завтракали и снова любили друг друга. Его любовь не была настойчивой и поспешной, как в молодости. Податливость этой женщины рождала удивительную слаженность. Он гладил ее по лицу, закладывал прядь волос за ухо. Ему было хорошо с ней. День сменился ночью, ночь утром. С понедельника он шел в отпуск, но планировал выйти, как обычно, на работу. Позвонив секретарше, сказал, что будет во вторник.
Вера чувствовала себя как во сне. Такого мужчины она никогда не встречала, происходящее было невероятно. Она поставила себе границей вторник и была уверена, что никогда больше его не увидит.
Он смотрел на нее, целовал, любил, кормил. Так хорошо ему давно не было. Он оставил насмешливый тон, который напустил на себя, когда увидел ее. Ему нравилось, как она двигается, что мало говорит. И как говорит. Он даже слушал, что она говорит.
В отличие от других женщин, которые попадали к нему домой, она не интересовалась, где и на что живет его бывшая жена, помогает ли он детям, как ему удалось достать то и это. С другими, даже если что-то не произносилось вслух, это читалось в глазах, в молчании. Он знал женщин. Напористые, яркие, умные, нежные, кроткие и по-настоящему добрые – были ему вполне знакомы. Но она была красива, грациозна. Не сказала ни единого слова восхищения. Это возмущало и обескураживало, но он не подавал виду. То, что он разглядел в ее глазах, не оставляло сомнений. Но, черт возьми, почему же она этого не говорит?!
На его машине, которую водитель оставил под окнами, они отправились в лес. Она бродила среди деревьев, одетая в джинсы младшего сына и его собственную рубашку. Он развел костер и поджарил сосиски. Когда он делал это в последний раз? Может быть, когда дети еще учились в школе. Глядя на огонь, он задумался о своей жизни, заключив, что все-таки хорошо быть свободным, когда ты еще ого-го-го. И такая красавица случилась. Ничего не говорит, ни о чем не спрашивает. И все-таки как прекрасна жизнь.