Я с надеждой посмотрела на небо. Вот бы дождя сейчас, да побольше и посильнее…
Растянувшись на постели поверх покрывала, я блаженно прикрыла глаза. Мышцы привычно гудели от нагрузки. Мысли стали тягучими, медленными, неспособными пробить усталость, потревожить.
Особняк, словно в паутину, опутала тишина. Все разбрелись по комнатам, будто мыши по норам. Затаились в ожидании беды. Пусть лучше так, чем новые разборки и скандалы. А именно в этих, отнюдь не созидательных занятиях, и коротали время девчонки, пока меня не было. Точнее, испытывали мощь голосовых связок Нора и Маруся, но остальные счастливее от наблюдения за боевыми действиями не стали. К счастью, баталия окончилась незадолго до моего появления.
– Вернулась? – просунув нос в мою комнату, поинтересовалась Жанка.
– С час как. Ты меня в окно видела.
– А ты меня, – улегшись рядом, хмыкнула она. – Чертов дом. Все как на ладони.
– Рай вуайериста.
– Чем-чем, а этим не грешны.
Разговаривать не хотелось. Я лежала, не открывая глаз, все еще слыша, как ветер шумит в ушах от быстрой скачки. А Жанка ерзала у меня под боком, чем бесконечно раздражала. Наконец, она не выдержала:
– Галя приходила. Домработница.
– Я помню кто это.
– Очень удивилась.
– Чему? – насторожилась я.
– Чистоте.
– Этому стоит радоваться?
– Наверное. Как минимум, наши старания зря не прошли.
– Это еще неизвестно.
Жанка уставилась в потолок и замолчала ненадолго. А потом спросила едва слышно:
– Тебе не страшно?
– До одури.
– Так и не скажешь.
– Я маскируюсь.
– В этом ты всегда была сильна.
– У каждого свой способ выжить.
– Как ты думаешь, это правда? – после очередной затяжной паузы спросила она. – То, что Норка про Марусю сказала.
– Не припомню, чтобы Иванова что-то отрицала.
– В голове не укладывается, что такое возможно… ведь…
– Это ее личное дело, – резко перебила я. О мирном сне можно было позабыть. Жанна обиженно засопела.
– И все же… как могло подобное случиться с ней.
– У каждой из нас есть тайна. Пусть так и останется.
– Не у каждой, – хмыкнула Жанка. – Ты у нас чиста и ясна как первый снег.
Я вновь прикрыла веки. Мне почудился дурманящий запах жасмина. Он отдался болью в груди, горечью на губах. Тайная связь, запретная страсть, всепоглощающее чувство. Кому даровано подобное? Практически никому. А цена? Какова она?
– Маруся отдавалась мужикам без разбора, за деньги. Ее выбор. Теперь ты знаешь. Что изменилось? Ты не подашь ей руки? Она перестала быть