– Панеттоне, булочка моя, я пролезу в те щели, в которых ты застрянешь.
– Значит, выбирай щели побольше.
– Если мы попадемся…
– Ах, Карла, нам нечего терять. Мы и так будем виноваты во всем, хоть в потопе, хоть в пожаре.
– Два месяца до выпуска.
– Меня возьмут замуж и без диплома, а ты…
– Останусь старой девой и буду нянчиться с твоими пухлыми детишками?
– Эх, жалко, что у меня только один брат и его я уже пообещала Филомене. Хотя… Тебе нравится Эдуардо?
– Ни в малейшей степени, – заверила Карла и выдвинула из-под своей кровати сундук. – Нам понадобятся маски.
– А как мы выйдем?
– Как те, кому нечего терять, – хихикнула синьорина Маламоко и протянула подруге белую маску Дамы.
Маура с удивлением наблюдала, как из сундука появляется связка отмычек, черный, за ним белый плащи, треугольная шляпа с плюмажем, трость.
– Ты переоденешься мужчиной?
– Можно и так сказать. – Синьорина Маламоко набросила поверх своего обычного черного, с высоким, до подбородка, воротником платья мужской плащ, надела на голову шляпу, а на лицо – напоминавшую кошачью морду Ньягу[1]. – Я готова, булочка, поторопись.
Отмычка в замке провернулась без звука. Обе отмычки, в обоих замках. Девушки вышли через парадный ход.
– У тебя припрятана гондола?
– Маура, ну как, по-твоему, возможно «припрятать» гондолу? – фыркнула Карла, запирая за ними двери.
Она отрывисто свистнула, всматриваясь в темноту канала, и вскоре послышался плеск весла.