Незачем просить подержать твой мир за тебя кого-то другого.
Саша стоит перед воротами школы и подмышкой куртки протирает экран телефона от отпечатков. При этом на телефоне выскакивает эсэмэска.
От Роберта.
«кажется щас сделаю какую-то глупость; – \ на пляже напр жоп стр пж приходи щас же если можешь нужна помощь на 3 мин»
На Сашу действует не «щас же», а «пж». Значит, это действительно срочно, раз брат проявил непривычную вежливость.
Может, это розыгрыш.
А может, и правда.
Под «жоп стр» он подразумевает Шип-стрит.
Саша отходит от ворот, пока никто не заметил и не спросил, почему она топчется, а не заходит в школу как полагается.
Она шлет эсэмэску Мел, которая, наверное, уже прошла регистрацию.
«Меланииии можешь извиниться за меня и передать что у меня семейные обстоятельства и я буду через час спасибки мел (смайлик «сердечко» смайлик «сердечко) сашххх»
А если это розыгрыш? Тогда она его убьет.
Саша его любит, но… Он ее младший брат. Но… Он умный, типа реально умный. Но… После того как Роберту исполнилось тринадцать, на глаза ему словно опустилось темное забрало и он смотрит на все и вся сквозь щелку в металле. Из мальчика, который говорил остроумные, пусть и сумасбродные вещи типа: «арбузы на 92 % состоят из воды и на 8 % из всего остального, это означает, что содержание воды = 92 %, а все остальное – это арбуз, значит, арбуз вообще-то равен всего 8 %, но самое занимательное в том, что можно вывести математическое уравнение для всего, даже для фруктов и овощей», он превратился в мальчика, которого отправляют из школы домой за то, что он говорит в классе вещи типа: «а почему нельзя говорить, что у чернокожих арбузная улыбка?»[9]
Ты правда сказал то, что здесь написано? Вслух? Перед всем классом? И перед учителем? – спросила мать, подняв глаза от мейла, в котором их с отцом вызывали из-за сына в школу.
Роберт, такого нельзя говорить, – сказала Эшли.
Это было еще в те времена, когда Эшли разговаривала.
Нет, можно, – сказал он. – Все могут говорить что угодно. Это называется свободой слова. Это право человека. Мое право человека.
Это не шутка, Роберт. Это безнравственно, – сказала Эшли. – Говорить так – безнравственно и совсем не смешно. Как ты можешь такое говорить?
Легко, – сказал он. – Еще я объяснил им, почему люди ненавидят женщин за то, что они такие зубрилки и полезны только для секса и рожания детей, особенно детей, которых мы не признаем, потому что быть мужчиной – значит распространять свое семя.