- Вот уважаю Бернеса, но местами
раздражает, - завел Сэмэныч в который раз больную для него тему, -
поет «я вам не скажу за всю Одээссу», а надо «Адесу». Вот
приехал бы к нам на Пересыпь, да послушал, как люди говорят…
Теперь Сэмэныч минут двадцать будет
бухтеть на предмет неправильного отношения людей творческих
профессий к Одессе и одесситам. Особенно достанется Кобзону и
отчего-то Мулерману, хоть песен про славный черноморский город от
этих исполнителей я не припомню. Затем пройдется по клятым
«ымперыалыстам», коих нужно давить аки «кутят ссаных». На мое
счастье музыка из динамика прервалась и голос вахтенного штурмана
объявил:
- Старшему механику срочно пройти в
каюту капитана! – повторив еще дважды, по-неуставному добавил: -
Короче, дед, дуй к кэпу.
- Вот же ж шлимазл невоспитанный! –
показушно возмутился Сэмэныч, а глазки-то заблестели. Двести
процентов, сейчас уговорят с земелей бутылочку кубинского рома под
задушевный разговор за Одессу.
Ни для кого не было секретом, что
капитан и стармех когда-то учились в одной мореходке и были
корешами, не разлей вода. Короче, дружба, проверенная временем и
скрепленная многими и многими литрами… в том числе и пролитого
пота. Оно, конечно, на борту сухой закон, но еще кто-то из наших
предков заметил, что в России суровостьзаконов умеряется
их неисполнением.
В лаборатории судна в железном
ящике, носившем громкое название «сейф» хранилась десятилитровая
емкость с нарисованным черепом и надписью «ЯД». Время от времени
члены научной группы и лица приближенные также позволяли себе
немного отравиться. К концу рейса там плескалось на донышке. Завтра
добьём, чтоб не досталось врагу, то есть нашим сменщикам. Комсостав
запасся «горючкой» еще в Гаване, во время смены экипажей, благо у
каждого имелась официальная валюта в американских долларах. Простые
матросы перебивались бражкой и техническим спиртом, уворованным из
хозяйства старшего механика. Впрочем, все было тихо и культурно,
пьяных и, упаси Господь, буйствующих за весь рейс ни разу не видел.
Попасться подшофе на глаза первому помощнику капитана –
гарантированно потерять высокооплачиваемую, практически халявную
работу.
Справедливости ради стоит
отметить, что наш комиссар Василий Макарыч Щукин (за глаза Шукшин)
был человеком с понятиями и, если что-то замечал, не торопился
сообщать на берег. Он также лояльно относился к политическим
анекдотам. С этим нам повезло, в отличие от тех, кого мы сменяли.
Там первый помощник раскрутил нескольких матросов на выпивку, бухал
вместе с ними, и сам же их сдал по приходу в Гавану.