– Ладно, вы выступайте, а я оттуда посмотрю, – сказала Арина, указывая на модную кофейню с панорамными окнами на углу. – У меня там встреча.
Уже уходя, она обернулась на Татьяну и напомнила, что будет следить за ней. Звучало угрожающе, потому девушка занервничала, но в ответ только кивнула, а про себя подумала: «Мне нужна эта работа».
Компания осталась посреди улицы в эпицентре толпы. Некоторые прохожие с любопытством на них поглядывали, останавливаясь в ожидании увидеть нечто. Вечерело потихоньку. Из-за туч создавалось ощущение, будто на город опускались сумерки, легкие и мутные. А Татьяне казалось, что на ее голову опускается тьма позора и стыда, который им предстоит сейчас пережить. Мать бы отреклась от нее за такое. Но она успела отречься от нее первой, поэтому была вынуждена теперь стоять в бюстгальтере и трусах в самом сердце города на посмешище тысячам людей. Но в работе она нуждалась, а Арина не походила на человека, который шутит такими вещами.
Зато Лада с Юрой исполнились оптимизма и энтузиазма. В четыре руки они ловко настраивали музыкальное оборудование. Лада достала из рюкзака колонки, а Юра подключил их к своему диджейскому пульту с ноутбуком на раскладывающихся ножках. Поверх бейсболки он надел наушники – профессиональный атрибут всех музыкантов, заметила Татьяна. Лада натянула такую же по фасону, как у него, бейсболку, только белую. На свободной футболке в районе груди имелась нашивка с непонятной надписью в стиле граффити. Широкие рваные джинсы слегка спадали с пояса. Кроссовки слепили кипяченой белизной. В Татьяне такой стиль вызывал легкое недоумение, хотя сама она выглядела куда нелепее.
Тихо заиграла музыка. Постепенно Юра увеличивал громкость. Лада настраивала микрофон.
– Ну, че, Танюха, начинаем? – спросила девчонка, с воодушевлением глядя танцовщице в лицо.
В ее детских круглых глазах было столько надежд, амбиций, счастья и стремления, что частичка энтузиазма передалась и Татьяне. Она улыбнулась, пытаясь взбодриться. Танцевать при дневном свете на одной из самых центральных улиц города в окружении многолюдной толпы было совсем не то, что танцевать вчера ночью в приглушенном свете перед пьяной молодежью за баром у туалета. Если после недружелюбного приветствия Светы и остальных танцовщиков в «Дэнсхолле» она казалась себе неуместной в клубе, то теперь она казалась себе неуместной в целом мире.