В первую ночь нападения некоторые районы Москвы, удаленные от кладбищ, еще оставались свободными анклавами. На Арбате, как обычно, продавали матрешек, правда, по бросовым ценам. Впрочем, даже в тех районах, где мертвецы восторжествовали, жизнь прекратилась не полностью. Если в первый вечер войны улицы опустели и на тротуарах остались лишь безголовые останки наших горожан, то на следующее утро робко открылись кое-какие продуктовые магазины: живые люди хотели есть. Они тихо сновали по улицам, оглядываясь и крестясь. Колокола не звонили, но в храмах тоже было движение. Мертвецы перемешивались с населением города. Повсюду слышалась стрельба.
В общем, полицейские пули мертвецов не брали. В рукопашном бою они оказывались ретивее наших стражей порядка. Они вырывали у них дубинки и разбивали ОМОНу головы. Их обливали водой из брандспойтов – они только пускались в пляс. Подоспевшие на помощь войскам бронетранспортеры и танки также не могли справиться с беспорядками. Мертвецов было больше, чем солдат. Только одно, уже упомянутое Ваганьковское кладбище смогло выставить ополчение в сто тысяч покойников. На месте раздавленных костей этих активных скелетов возникали новые батальоны. Мертвецы шли строем и грозно пели марш:
Вставай, брат мертвый! Бери лопату!
Зарой живого, он – бесноватый.
Зарежь живого, Россия гнева.
Вперед, к истокам, Адам и Ева!
Интересно, кто написал эти бездарные, паскудные слова? Мертвецы разыскивали полицейских начальников и грызли их, как собаки. К вечеру второго дня многие полицейские стали сдаваться. Они переходили на сторону мертвецов. Некоторые чувствовали их социально близкими, с родным запахом. Армия колебалась. Кое-кто узнавал своих умерших родственников, приятелей, сослуживцев и цепенел, не мог вымолвить ни слова.
Вставай, брат мертвый! Бери лопату!..
003.0
Наступил третий, последний день войны Акимуд с Россией. Русь слиняла в три дня, как и предсказывал некогда философ Василий Розанов. Впрочем, как не слинять? Мы – суеверный народ. Мы боимся черных кошек и битых зеркал, а тут вам не кошки! Марксизм учил, что смерти нет. Генштаб никогда не рассматривал мертвецов в качестве потенциальных врагов России… Около девяти часов вечера мертвецы опрокинули последние кордоны сопротивления и скопились на Красной площади. Из самой Кремлевской стены тоже стали лезть кое-какие мертвецы. Мертвецы братались. Мертвецы скандировали: РОССИЯ ДЛЯ МЕРТВЫХ! – и этот клич несся по стране. Над Красной площадью пролетали тени прошлого. Мертвецы ждали команды. Сейчас начнется последний бой! Правители России спрятались за кремлевскими стенами. Преданные им войска обливали со стен мертвецов бензином и старались поджечь. Некоторые мертвецы сгорали дотла. Но это не пугало их войско. РОССИЯ ДЛЯ МЕРТВЫХ! – скандировали мертвецы. Среди них уже появились живые люди с черной повязкой на голове – они были за мертвецов. Несмотря на террор мертвецов, известная часть горожан испытывала злорадные чувства. Когда начальство ушло за кремлевские стены, вдруг выплеснулась революционная ненависть. Ждали, чтобы правительство вышло на площадь и сдалось. Правительство не появлялось. Штурм Кремля должен был начаться с минуты на минуту.