Главный невольно вздрогнул, схватился за пистолет. Дверь кабинета распахнулась. Без предупреждения вошел веселым легким шагом издали пахнущий парфюмированной бородкой вождь победоносных Акимуд. В отличие от своего тухлого войска, он выглядел здоровым живым человеком. Слегка пританцовывая, подошел к столу Главного. В синем костюме без галстука, в белой рубашке, он присел на край чрезмерно инкрустированного стола, улыбнулся:
– Руки вверх!
Главный дернулся. Положил пистолет на стол. Наступило молчание. Главный медленно стал поднимать руки вверх.
– Безоговорочная капитуляция?
Главный мучительно икнул. В глазах у Главного мелькнула надежда. Мелькнула и погасла. Его собеседник расхохотался:
– Не переживайте!
Главный опустил руки на колени. Сидел, как школьник.
Он давно уже перестал чему-либо удивляться. Быть Главным в России – значит отказаться от впечатлений. Главный посмотрел на гостя с недоверием. Этот человек (если так можно выразиться) был ликвидирован по его команде, а прах – развеян по ветру. Теперь он сидел у него на столе и качал ногой, как ни в чем не бывало.
О чем они договорились, никто не знает. Впрочем, известны слова пришельца, обращенные к Главному:
– Вы – приверженец традиционных ценностей. Так пусть Россия сама решает свою судьбу!
На это Главный покачал головой и сказал буквально следующее:
– Если народу России позволить решать свою судьбу, то России не будет. – Он помолчал. – Вы это знаете.
Однако назавтра было объявлено, что будет созвано Учредительное собрание мертвецов, которое предложит порядок правления в нашей стране. Живые тоже могли участвовать в выборах, но стоит ли говорить, что мы уже попали в разряд недочеловеков? По улицам города разгуливали надменные покойники. Главный был изолирован от общества в духе Фороса, в мягкой форме домашнего ареста в своей подмосковной резиденции.
005.0
Пока мертвецы брали штурмом Москву, они были единой армией. Наверное, сам выход из могилы объединял их больше, чем все остальное. Однако, справившись с нами, они невольно распались на сословия и группы, которые находились между собой в антагонистических отношениях. Они принадлежали к разным поколениям и исповедовали различные взгляды. Кроме того, они враждовали по бытовым вопросам. Они селились в наши квартиры, кто на правах умерших родственников, кто на правах бывших владельцев. Москва быстро покрывалась коммунальными квартирами, как после революции. Ко мне в квартиру тоже стали врываться разные мертвецы.