Я даже и не понимал – то ли баба Надя шутит, не может же современный человек верить в подобную чушь? Но говорила-то вроде бы серьёзно, да ещё полушёпотом, с оглядкой, будто бы этот злостный колдун всё на свете мог слышать, явиться тут же и наказать:
– Так вот и играют! А вот, бывает, иду под утро в лес по грибы, вижу – то в одну сторону белки, или иной какой мелкий зверь бежит, то в другую. Знаешь, от чего так?
Я пожал плечами, мне было неловко всё это слушать:
– У них с лешаком-то ставки в игре какие – на зверей! Вот раз один выиграет – к нему и бегут, другой – стало быть, к другому хозяину оборотятся. Карточные долги такие у них.
Так я впервые услышал о Шиндяе.
Я не понимал, что значит это имя? Да и имя ли это вообще, или фамилия, а может, прозвище? Только различал схожесть во всех этих словах опять – Жужляй, Шиндяй. Вроде бы живут вокруг меня обычные люди, говорят по-русски, как я, лишь с понятным говорком и каким-то нажимом в произношении буквы «г», да и только… но было здесь что-то интересное, загадочное, о чём я надеялся в будущем узнать.
Ведь именно ради этого – нового и неизведанного, я решился впервые так далеко уехать от Москвы…
Никак не вернусь к тому, о чём начал. О куреве. А всё потому, что мне стыдно, и потому так хочется уйти от темы. Ведь с табаком я так и не расстался. Уже в поезде, пока ехал, не мог уснуть – меня буквально ломало, как наркомана. Но на утро стало легче, перетерпел. Но душный автобус до райцентра, говорливые бабки меня взбесили так (хотя я понимаю, что меня в состоянии табачной отмены могло бесить что угодно), что уже на вокзале в Пичаево я купил пачку сигарет.
Затянулся, расписавшись в бессилии. То главное, что хотел поменять, так и не смог. Я курил, и в тот момент, когда брёл к посёлку, слушая, как удаляется неровный шум мотора «пирожка»… Но в остальном моя жизнь потекла совсем не по-московски, размеренно. Безуспешно пытался поймать хоть что-то в местной быстротечной речушке, иногда собирал какие-то грибы, показывая их соседке – я не умел различать съедобные и ядовитые… но больше бродил без всякого дела по окрестностям.
Глубоко старался не заходить, понимая, что можно заблудиться так, что на дорогу выйдешь голодный и оборванный спустя несколько дней где-нибудь в Рязанской или Пензенской области. И то, если повезёт найти дорогу.