Росинка даже немного расплылась от огорчения. «Наверно, он прав, я просто капля воды, но почему же мне кажется, что я тоже могу летать?» – думала она.
Шли часы. Небо начало светлеть. Росинка тихонько лежала, чуть-чуть отсвечивая розовым светом зари. Она старалась и никак не могла понять, зачем она пришла в этот мир, если никому не нужна в нем и ни на что не годна.
Внутри нее звучала музыка ветра, волны ароматов наплывали на жемчужную луну, скрывая ее, звезды сияли среди зеленой травы, а цветы падали с черного неба. Из Хаоса рождался Мир, и это был Мир Любви. Но чего-то все-таки не хватало.
Стало еще светлей, и вот показался первый луч Солнца. Он скользнул к Росинке и зажег ее.
–Я пришла в Мир Любви., – прошептала она и, встрепенувшись, сверкнув в последний раз, исчезла, оставив на Земле след, похожий на след слезы на щеке ребенка, но и тот скоро пропал.
Солнце поднималось выше, лучи его становились все горячей.
Росинка тоже поднималась все выше и выше. Хотя Росинкой она уже не была, она стала чем-то другим.
Где-то далеко внизу Ветер играл с травами и цветами, щекотал букашек. Пролетая над тем местом, где ночью лежала Росинка, порадовался, что не стал тратить на нее силы и время.
–Она была совершенно бесполезной, после нее даже ничего не осталось. А какое самомнение, какой эгоизм и требовательность! – обратился он к Траве, росшей рядом, и та с готовностью закачалась, подтверждая его слова.
Часы шли. Все изнывало на жарком Солнце, даже Ветер еле пробирался между стеблей травы, не находя в себе сил взлететь навстречу этому жару.
И когда зной стал нестерпимым, какая-то легкая дымка окутала Солнце и свежесть голубой воды Неба опустилась на Землю, превращая ее в Мир Любви.
ГРУСТНАЯ СКАЗКА
Ночью был сильный ветер, и один из листьев с верхней ветки опал. Он заметил это сразу, как только рассвело. И почти сразу же понял, что это событие никак не отразится на его жизни: плотная листва вверху по-прежнему закрывала небо.
Он помнил этот лист. Еще вчера он висел над ним, желтый, немного даже скрученный с одного края, беспомощный придаток, давно не приносивший никакой пользы своей ветке. «Все листья когда-нибудь опадают», – философски подумал он про себя, с удовольствием ощущая, что самого-то его еще рано списывать.
Он был самым большим из листьев своей Ветки, и сознание этого придавало его ему особое чувство собственного достоинства, которого были лишены другие. Конечно, цвет его уже не был таким ярким, как раньше, а с одного края, там, где было несколько дырочек, проеденных тлей, появилась небольшая желтизна. Да и у кого ее совсем не было ? Правда, его покрывала тонкая пленка пыли, но на листьях, растущих в глубине кроны, она была даже у самых молодых, ведь струи даже самого сильного дождя до них не доходили.