– Что значит, «продали»? – пискнул Ламермур.
– Когда тебя выведут продавать на хабарийский рынок – поймешь! – огрызнулся папаша, сел в свой маленький турболёт, на котором делал обычно облет взлётного поля и поманил меня к себе. Я подошел. Он притянул меня за шею и прошипел: – Чую я, что всё это дурно закончится. Ложись на фюзеляж и крепче цепляйся за фонарь, а постараюсь тебя отсюда вывезти.
– А как же …
Я поискал глазами Конни. Она тоже увидела меня, без слов всё поняла и помахала мне рукой без улыбки. Она знала, что крошечный турболет и двоих-то вынесет с трудом.
– Лети один, – сказал я отцу. – И, ради бога, постарайся что-нибудь сделать!
Мотор турболета затарахтел и он взмыл в воздух. Увидев его, хабарийцы принялись стрелять, но неудачно. Услышав выстрелы, народ стал разбегаться по домам. Ламермур бросился к кораблю.
– Я генеральный консул планет Интерспейса или Лиги Галактических Государств! – выкрикнул он, приблизившись к яйцеголовому. – И требую …
– А я – скромный настоятель Святого Космического Братства Хабара, – заявил тот, потомупив взор. – Мир вам дети мои! Я принес вам свет любви и благочестия
– Я требую, чтобы ваш корабль немедленно покинул территорию независимой планеты Филумбридж! – с ненавистью во взоре и дрожью в голосе проговорил Ламермур.
– Сын мой, не ты нас сюда пригласил, не тебе с нас требовать, – кротко улыбнулся настоятель. – Мы прибыли сюда по просьбе законного правительства этой страны, правительства, избранного вами же самими. И разве мы можем противиться вполне понятному желанию вашего народа приобщиться к святому таинству Хабара и принять нашу единственно правильную, истинно разумную и строго научную веру в Догматы Вселенского Мрака?
– Но вы не имеете права никому навязывать свою изуверскую веру и свое общество! – пискнул Ламермур. – Я подаю протест. И ещё строгое и самое распоследнее предупреждение. Я требую немедленного выдворения …
– Душа брата моего блуждает в потемках, – с сожалением сообщил настоятель подошедшему к нему офицеру-монаху. – Проводите его в исповедальню. Пусть брат Храпуга подвергнет душу его искусу, а тело – епитимье.
Подхватив Буста, солдаты раскачали его и швырнули в открытый люк звездолета. В следующий раз я увидел его через три дня, когда всё человеческое население нашей колонии погнали на ртутные разработки. Был он бледен, избит и худ невероятно. Бросившись ко мне, он обнял меня и зарыдал.