В 1933 году от голода вымирали не только семьями, но даже целыми деревнями, а иногда и группами деревень. Люди ели собак, кошек, крыс, грызли кору деревьев, но продолжали либо сохнуть до подобия полуживых скелетов, либо распухать от голода так, что кожа, казалось, вот-вот должна лопнуть… Вспышка людоедства приходится на весну – начало лета 1933 года. Поедания людей были отмечены во всех областях Украины. Документы зафиксировали сотни случаев людоедства, расследованием которых занималось ГПУ. Дела сохранили реальные фамилии каннибалов, а фотографии – их опухшие от голода лица. Так, в селе Байдовка Старобельского района Донецкой области 37-летняя женщина питалась трупом её умершего мужа. Покойника некому было похоронить, а у неё не осталось физических сил вырыть могилу. Но голодали и в России, и в той части Белоруссии, которая была присоединена к СССР. Гораздо в более выгодных условиях оказались те белорусы, территории которых вошли в состав II Речи Посполитой.
По Бердичеву ходили слухи о существовании шаек, убивавших людей и поедавших их трупы, а также продававших мясо убитых. В городах, где существовало нормированное распределение небольшого количества продуктов среди работающих, было полегче, чем в деревнях. Но не намного и не всем, так как не все имели работу.
В этот год умер младший брат отца, которого так сильно любил Геннадий и его сёстры – дядя Павлуша. Он, успевший к этому времени жениться и обзавестись четырьмя детьми, долго голодал. Дети были на грани смерти, все его попытки выменять на что-либо из одежды хоть немного еды оканчивались ничем – его то обманывали, то обворовывали… Наконец, посчастливилось: удалось всё же выменять кусок колбасы, причём довольно большой. По слухам, упорно ходившим по городу, появлявшаяся иногда на рынке колбаса была сделана из человечины. Как бы то ни было, Павел Францевич нёс колбасу домой. Наголодавшись сам, он не вытерпел и съел часть её прямо по дороге…
Теперь не установить, сжался ли у него и отвык от еды желудок или колбаса была просто испорчена. Уже на самом пороге своего дома дядя Павлуша вдруг скорчился, упал на землю и, после мучительной агонии, скончался. Немного спустя от голода умерли его жена Ядвига и все дети.
Я не знаю, как ухитрились в это время выжить Геннадий и его младшая сестра. Я помню только, как мой дедушка говорил, что был сильно ослаблен, тогда и у него часто случались головокружения. Но рабочий паёк всё же спас его, а сам он об этом времени вспоминать не любил и не рассказывал мне.