В 1980-е годы промышленный город Свердловск был славен переполненными поутру вонючими автобусами и такими же холодными зимними трамваями, где взрослые и дети как сельди в бочке были слиты в один бульон. Не обходилось без отвратительных моментов, когда мне «везло» повстречаться с советским эксгибиционистом, который пользуясь селедочной теснотой, умудрялся демонстрировать свой маленький сморщенный пенис сонной школьнице. Это было противно и стыдно, поэтому быстро забывалось. Оставалось ощущение скованности, стыда и страха, хотелось сделать вид, что ничего не происходит. Со временем выработалась привычка не обращать внимания на явное зло, игнорировать его – тогда оно обязательно исчезнет. Но оно никуда не исчезало, и этот факт невозможно отрицать.
В школе меня поджидала учительница, известная своей свирепостью и нетерпимостью к ошибкам. Опаздывая на урок, я должна была сказать «I am sorry, I am late» и пристыженно проследовать к своей парте. Мне и моему кузену Ване от нее доставалось часто. В первые же дни за болтовню на уроке она за уши выволокла нас из класса в коридор. В другой раз за неровный почерк я получила сильнейший удар линейкой по рукам (и не только). В советских школах так было принято – насаждать дисциплину твердой рукой. И не принято было жаловаться на жестокость учителя, подвергать сомнению методы преподавания. Сейчас у современных детей есть антигерой – Балди, лысый учитель, который бьет линейкой учеников. Вот такой Балди в юбке-карандаш был и в нашей элитной школе. Мои дедуля и бабуля всю жизнь проработали учителями русского языка и литературы, а мама с братом и сестрой фактически жили в школе, потому что дедуля был еще и директором школы в городе Норильске. Именно они отговорили маму и ее сестру от школьного скандала, и порекомендовали сосредоточить внимание на нас, детях, чтобы уберечь от дальнейшей системной травли.
Постепенно на почве обид и совместно перенесенных наказаний в школе у меня завязалась дружба с такими же, как я, девочками. Мы ходили друг к другу в гости, обсуждали наши обиды на учительницу и строили планы мести. Однажды я сподвигла их на создание стенгазеты, в которой была целая поэма о тирании, вдохновленная словами из революционной «Варшавянки»: «Вихри враждебные веют над нами, и Алевтина нас злобно гнетет! Но отпинаем ее мы ногами, и неизвестно, что нас еще ждет…» Эта стенгазета была размещена прямо на первом этаже школы, на всеобщее обозрение.