На обратном пути встретили наших ребят, которые навострили лыжи на рыбалку. Я пошел с ними. Отошли мы от поселка километра на два. Лес здесь, как говорится, обжитой, но все равно тайгой попахивает. Ребята закинули блесну в Уду. Саша Никифоров (студент с предыдущего курса, парень-симпатяга, поет, играет на гитаре, сочиняет песни и стихи) сразу же зацепил ее за что-то.
Еле-еле вытащили блесну с помощью длинной жердины. Все остальные попытки поймать хоть какую-нибудь рыбину окончились неудачно. Несолоно хлебавши, но все-таки довольные, возвращаемся в поселок. Подремав часа два, пошли в столовую, а затем в кино. Санька угостил нас соленой кетой и балычком, которым его попотчевали местные старожилы. Спалось нам в эту ночь очень крепко…
5 июня. Проспали до обеда. Затем каждый делал то, что ему заблагорассудится. Ближе к вечеру Миша В. не выдержал и достал из «н.з.» литр первача одесского производства. Пошли мы за родничок и посидели на природе полтора-два часа. Обнаруженные на пригорке прошлогодние ягоды брусники сразу же пошли в пищу как подножный корм.
Вечером сидели у наших девчонок. Играли в чешского дурака с Лидой и Гелей, пили кофе. Я слишком злоупотребил гостеприимством по части выпитого кофе… Почти всю ночь не спал. Другой раз наука – пей кофе в меру.
6 июня. День отличный. Ветра почти нет. Небо чистое. Солнце сильно припекает. На сей раз умылись у родничка и около часа позагорали на пригорке, собирая бруснику. К вечеру погода захандрила. Но мы получили маленький авансик. В «низ» (в магазин) бежали галопом. Пять рыл подняли оглушительный топот на тротуаре. И куда топали, зачем? За водкой. Причина уважительная: не работает столовая, да и аванс…
Днем долго ждали, когда же заставят работать, но так и не дождались – рабочий день окончен. Можно отдохнуть.
Ужин приготовили девчонки. Поужинали неплохо. Геля раздобыла гитару. Пропели все одесские песни, попили кофе. Вспомнили кое-что старое из песен. Все остались довольны. Слушали рассказ старого бича, который напросился послушать наши песни. Рассказал, что его семью в 1929 году раскулачили, ему тогда было пятнадцать лет. Попал в банду. Поймали, судили, приговорили к расстрелу, но затем заменили ссылкой на Колыму. Он уже тридцать два года на Колыме, кем только не работал. Видно, что очень больной: все время кашляет, хрипит, но курить не бросает и чифир пьет постоянно. На вид ему далеко за семьдесят, а на самом деле пятьдесят четыре или пятьдесят пять лет. Перебивается случайными заработками в геологических партиях.