Витька чуть замешкался, но быстро догнал брата и пошел рядом.
– Толенька, ну, че бабка все меня ругат? Тебя так никогда не задеват. Только меня одного, – спросил Витька, как только они отошли от дома.
– Ой, братец, отстань, а? Что тебе наша бабка далась. Ты бы лучше сказал мне, почему тебя за чистописание учителка ругает, а то расстраиваешь мать почем зря.
– А ты почем знаешь? – удивился Витька. – Я никому о том не сказывал.
– Я старший брат. А потому знаю про тебя все, – хвастливо заметил Толька. – Ну, чего скажешь?
– Толенька, а как бы нашего петуха в колхоз спровадить? Проходу от него нет. Почему он только меня клюет? Как не встречусь с ним, так и норовит меня тюкнуть. Одолел, паразит, совсем.
– Не боись. Скоро зима: в курятнике будет сидеть. В колхозе свои петухи есть. Нашего задиру не возьмут. Я тебя про чистописание спрашивал, кабыть.
– Ну-у-у, – протянул Витька.
– Ладно, мотай на ус. А то я в школьную «Почетную книгу» хочу попасть, а из-за тебя могут не включить.
– Я буду стараться, – вздохнул мальчишка. – А чьи это следы? – Витька указал на свежие вмятины на дороге от больших сапог.
Толька тоже заметил, что до них по дороге кто-то шел, но внимания особого тому не придал. Мало ли в деревне народу живет. Выходной день. Не у них одних дела могут быть в лесу.
– Да, вижу я. В Бакино кто-то пошел.
– А давай, когда вернемся «попа»8 погоняем? – предложил Витька первое, о чем подумал.
– Не лето, чтобы «попа» гонять. Ну, если засветло вернемся, то можно и попробовать.
– Ну, в «Казаки-разбойники» тогда.
– Если народ соберем.
– А если…
– Ты помолчать можешь? – не удержался Толька. – В лес сначала сходим. Одни забавы на уме.
Витька ненадолго затих, но вскоре забылся и снова заговорил.
– А чего маманю с бабкой одинаково зовут? Обе Дуни. Как отец не путается? Вот бы маменьку звали… ну, Клава, к примеру. Нет, лучше Катерина! Ну, а бабка та пусть Дуней остается. Как ты думаешь?
Толька остановился, схватил брата за рукав и развернул лицом к себе.
– Ты, Витька, верно, и в самом деле умом мал. Объясняю один раз, – спокойно, но твердо проговорил он. – Бабку ее родители Дуней назвали. Они так хотели. Мамку нашу ее родители Дуней нарекли. Родители разные, но так захотели. Они – родители. У бабки отца Антоном звали. Она – Антоновна. У маменьки папаню Гаврилой величали. Она – Гавриловна. Ты и я – Ивановичи. Родители решают, как детей своих называть, а не наоборот. Понял?