Спина начинала ныть от однообразной позы, и слегка затекла левая нога. Участковый попытался, аккуратно опираясь на локоть, лечь на бок. Как вдруг звонок сотового телефона, лежащего на тумбе в коридоре, прервал его тщетные усилия не побеспокоить супругу. От резкого звонка жена дернулась, приподняла голову, и Макарченко, чертыхаясь вполголоса, быстро вскочил с кровати и прыжками на босых ногах понесся в коридор, чтобы поскорее прервать раздражающую трель.
Звонил дежурный из отделения. Через четверть часа, наскоро собравшись и не успев позавтракать, участковый уже спешил к дому, номер которого ему сообщили.
Он шел по залитой ленивым утренним солнцем улице своего района, который за долгое время службы выучил наизусть. Он знал расположение каждого дома и как быстрее к нему пройти. Знал многих жильцов, особенно тех, кто имели привычку доставлять беспокойство своим более тихим соседям. Знал тех жильцов, кто был в более серьезных неладах с законом, и кто нуждался в постоянном контроле с его стороны.
В прошлом оперативник, капитан обзавелся большой сетью доверенных лиц среди словоохотливых старушек и одиноких стариков, которых использовал для сбора интересующей его информации о жизни своего района. Эта агентура работала как нельзя лучше – не за деньги, а за совесть. Правда, очень многое из этой информации приходилось фильтровать, так как старики имели привычку преувеличивать масштаб событий и дополнять сказанное своими собственными умозаключениями. Но в качестве первичной информации их сведения были вполне пригодны для профилактики и предотвращения как бытовых конфликтов, так и более серьезных правонарушений.
Улица была неприветлива с редкими прохожими, за какой-то невероятной надобностью выползшими из-под своих теплых одеял. Прохладный июньский ветер то кружил вихрями, то налетал порывами, подталкивая капитана в спину и пытаясь сбить с головы фуражку. Макарченко периодически придерживал ее за козырек и щурился, чтобы поднятая ветром пыль и древесный сор не залетели в глаза. Мириады песчинок кружились в воздухе чертовой каруселью, норовя залететь за воротник форменного плаща. Макарченко то и дело одергивал задирающийся под портупеей плащ, локтем подбивая кобуру на привычное место.
Дело было необычное. И дом был необычным. Вернее, необычными были некоторые жильцы этого дома. В время заселения квартала часть квартир через городскую администрацию была распределена между сотрудниками различных специальных служб и ответственными работниками так называемых «почтовых ящиков». И в жилконторе хозяева таких квартир значились на учете под легендированными данными – в качестве инженеров, преподавателей ВУЗов и представителей других интеллигентных профессий.