лжно.
– Вдругоряд, княжна, что ль, не ложилась? – заворчали у меня за спиной.
Это ключница, баба суровая, но добрая, вошла ко мне и увидала, что постель не разложена и не смята. А что я могу поделать, если мне от тоски выть хочется и сна ни в одном глазу? И еда поперек горла стоит. Даже на самую вкусную и глядеть-то невмочь.
– Трапезничать тоже откажешься? – ключница недовольно уперла руки в бока, не дождалась ответа и рассерженно добавила. – Помереть вздумала раньше срока? Фигушки тебе!
Хлопнула тяжелая дубовая дверь. Я расстроенно вздохнула. Довела добрую женщину до угроз, она же из-за меня и головы лишиться может. Надо взять себя в руки как-то…
Дверь скрипнула вновь. Не дают одной побыть. Провалились бы они с их нарочитой заботой, трапезой и вышивкой. Будто гуся к ярмарке готовят!
– Ты что ж, дочка, – раздалось за моей спиной с легкой укоризной, – взаправду от голода порешила слечь?
– Стоян!!!
Я кинулась обниматься, уронив скамью. Стояна я тоже очень долго не видела. Он берег меня наравне с побратимами с того самого дня, как повстречались мы с ними в Ладоге, поднимал в мою защиту меч в поединке Правды, учил и наставлял, и до сих пор ласково звал дочкой, будто чуял, как ненавистно мне обращение “княжна”.
– У меня тоже имеется, что к словам ключницы добавить, – неласково произнес рядом…
– Леший! Ты жив!! – кажется, от моего вопля подпрыгнул весь терем.
Хазарин не смог сдержать ответной улыбки. Смелый воин, верный друг, умелый знахарь и прирожденный ведун оказался сыном старого Кагана и мог запросто получить весь хазарский каганат в безраздельное владение, коли б захотел. Но Леший считал Русь своим домом, а Рарога – единственным правителем, которому стоило служить. Его младший брат Бабай таких простых истин уразуметь не мог и попытался от Лешего избавиться. Кстати, практически преуспел. Леший был тяжело ранен, но сейчас стоял передо мной живой и, вроде бы, совершенно здоровый. Я думала, завизжу от радости!
Я повисла на шее дружинного знахаря.
– Натворила бед? – невесело усмехнулся тот, отстраняясь. – Предупреждал я тебя.
– Но, Леший…, – смутилась я.
– Пойдем-ка перекусим чего, – хазарин положил мне на плечо тяжелую руку, я поняла, что протестовать бесполезно. – А за трапезой и перемолвимся. Рарог повелел нам разобраться, отчего ты зачахла тут совсем. Молвил, чтоб к приезду его румянец на щеках сестры вновь заиграл, а то разгневается.