Евдокия Ивановна и Василий Лукич Соколовы. Пионерки: моя тётя Света и мама Тоня. С мячиком дядя Толя и с гармошкой дядя Коля
Сзади возвышался горб, голова свешивалась на живот, и ощущение было такое, словно она висит отдельно от туловища, причмокивая и облизываясь. Было и грустно, и смешно одновременно.
Дед, Василий Лукич, полысел еще в юности (не от него ли мои проблемы?!). Трезвый – сосредоточенный, насупленный, даже сердитый. Как выпьет – душа человек: веселится, шутит, прикалывается. Однажды сидели они с бабушкой за столом, распивали бражку. Бабуля брала стакан с вывертом, потому что ладонь в кисти не распрямлялась, так же чокалась и опрокидывала содержимое в рот. Прихмелели оба довольно быстро, о чем-то заспорили. Дед разгорячился, начал орать, руками размахивать. Бабуля слушала, слушала, да как с выверта запустит стакан, прямёхонько Лукичу в лоб. Дед кубарем слетел с табуретки и распластался во весь рост на полу, до глубины души потрясённый поведением своей супруги. Как рассказывала мама, спорить потом опасался.
Мне было лет пять, когда отца перевели в другую часть, дислоцирующуюся под Ивано-Франковском. Ехали долго, через пол
страны. Честно говоря, совершенно не понятно, зачем военных так часто перекидывали с одного конца государства в другой. Только успели привыкнуть, приспособиться, понеслись куда-то, срывая жен с работы, детей со школ, заставляя адаптироваться к новым коллективам, новым природным условиям. Хоть я особой разницы по малолетству не заметил (поменяли одни горы на другие), но мама заметила сразу: начались проблемы со здоровьем.
Через год новый переезд, теперь уже практически в Подмосковье. Войсковая часть и военный городок располагались в нескольких десятках километров от Загорска (ныне Сергиев Посад). Пока отец не получил служебной квартиры, жили на съемных. Походил немножко в старшую группу детского сада и, в сентябре 1967 года – в школу. Принял её радостно, но быстро заскучал. Начались эксперименты по исправлению леворукости на праворукость, а это довольно болезненно коснулось моей детской психики.
Учиться начал плохо, так как эксперименты проводились довольно жестко. Брал ручку в левую руку – по руке, начинал шагать с левой – по затылку. И постоянные нотации. Это была настоящая война. И в этой войне «педагоги» победили, перековеркав моё «я» – ведь в сознании что-то свихнулось, что и отразилось на восприятии школьных предметов.