Марк – невинная душа в этом прогнившем гадюшнике. Его не испортили только потому, что попал он сюда меньше года назад.
– Вместе! – отозвался Урий. – Да только нам-то смыться удалось, а его повязали.
– И че с ним теперь будет?
– Что будет, что будет… Посадят, небось, на год или типа того!
Идиоты. Если бы чаще новости смотрели, знали бы, что с наибольшей вероятностью суд даст Киту пару недель исправительных работ и отправит обратно в любимый детский дом, где он явно не обрадуется тому, что Марку разрешали сидеть на его кровати.
Ризар безразлично пожал плечами. Но когда это произойдет, его здесь уже не будет.
– Раздаю, – объявил Алем, и парни в предвкушении завыли, как стая бешеных волков.
Ризар не смотрел в их сторону, потому что и без того знал, что происходит: они придвинули кровати из последнего ряда друг к другу и сидели на такой импровизированной площадке, играли в карты. Это была первая партия, так что пока в качестве ставок принимались конфеты, но где-то через полчаса им это надоест и в ход пойдут деньги – сначала монеты, а потом, возможно, и купюры. В конце концов, деньги тут можно заработать только тремя путями: получить их, как положено, в конце месяца, выиграть в карты или украсть. Вот почему он никогда не обналичивал свой счет.
Дверь вздрогнула и широко распахнулась. Единственным, что помешало ей врезаться в кровать Ризара, был маленький брусок, который он года три назад прибил к полу. Кое-как, конечно, но зато ему не приходилось каждый раз уворачиваться от косяка, когда кто-то из воспитателей пытался возыметь хоть какой-то эффект над детьми за счет неожиданного появления.
– Чтоб я вас всех видела в столовой через двадцать минут… Алем!
Ризар наконец поднял голову и застал Алема в тот момент, когда он невозмутимо выпустил изо рта облачко темного дыма.
– В комнатах запрещено курить, – строго сказала женщина. – Может сработать пожарная сигнализация.
– Не переживайте, – оскалился парень и указал рукой с сигаретой, зажатой между пальцами, на потолок. – Мы ее давно скрутили.
Лоб воспитательницы покраснел. Это происходило всегда, когда она злилась, но поделать что-либо не могла. На выпускников никто во всем детском доме повлиять не мог. Чего не скажешь о младших: воспитатели нередко звали старших, чтобы те научили их уму разуму, и повезет тому ребенку, кого поучать пойдет парень, знающий иные воспитательные методы, кроме тяжелого кулака.