«Экскурсией» в школе называлось что угодно, начиная от традиционной прогулки по исторически значимым местам, заканчивая банальным походом по магазинам. Поездка проводилась каждое воскресенье – единственный свободный день от всех занятий. В субботу они тоже не учились, но зато усиленно готовились к экзаменам с учителями, что отдыхом было назвать трудно.
Поездка назначалась всегда около девяти утра, так как ехать до центра было около полутора-двух часов. Дэм выпил чашечку не особо вкусного кофе, – он слишком скучал по великолепному Бостонскому, поэтому всё остальное казалось ему отвратительным, но Дэмиен не терял надежды найти «тот самый вкус». Да и не мог он насовсем из-за этого отказаться от кофе – и остальное время бездумно гулял по окрестностям пансиона в одиночестве. Дэм, накинув поверх повседневной одежды легкую ветровку, дошёл до парка, сел на деревянную лавочку, слушая плеск воды из пруда, и снова задумался над последними словами из книги, что он прочитал. Дэмиена злило, что он не может их забыть, но также непонятно было, почему они так взволновали его.
Через час он уже сидел в школьном заказном автобусе, стараясь быть для всех как можно более незаметным. Дэм воткнул в уши наушники на полную мощность и старательно делал вид, что уже заснул. Он сидел на переднем сиденье, тогда как его сосед, Лори, и все остальные предпочли самые дальние места. Спереди сидели, в основном, такие же, как и Дэм, не прижившиеся одиночки, предпочитающие жизнь без лишних знакомств. Правда, Дэмиен, как ему казалось, все-таки отличался от них. Он не любил одиночество, и совсем не хотел прожить так всю свою жизнь. Просто постепенно Дэм утрачивал одно из самых важных человеческих чувств – желание находиться в обществе. Он желал принятие его остальными, но не жаждал принимать никого в ответ. С каждым последующим месяцем его жизни, начиная с начала подросткового периода, жизнь Дэмиена теряла всякие краски. Всё казалось серым, скучным и ненужным. Переезд в Сан-Франциско дался очень тяжело, и он до сих пор не мог смириться с тем, что теперь его дом здесь, а не в Бостоне. Казалось, что это ненадолго, на месяц или около того. Но вот уже прошли первые числа октября, а дурной сон всё не проходил. Дэм чувствовал обиду на самого себя. На то, что так слепо поверил такому дорогому, но, в то же время, очень далёкому ему человеку – своей матери.