Мы хорошо помнили её рассказ о себе и теперь всячески избегали касаться в разговоре темы её прошлого. Она и сама не давала нам такого повода. Мы болтали о всякой чепухе, обсуждали наш будущий поход, потом речь случайно зашла о планах на жизнь, что каждый будет делать, если нам всё-таки повезёт и все задуманное осуществится. И хиншу спросила, собираемся ли мы остаться на Земле.
– Ну а ты, что, всерьёз намереваешься отправиться в космос в неизвестном направлении? – Спросил Володя.
– Только бы подальше от Таррагоны.
– В одиночку?
– Почему нет?
– Но ты ведь никогда даже не была в космосе, ты не умеешь управлять звездолётом!
Некоторое время она смотрела на Володю со странным выражением лица, а потом вдруг прыснула и расхохоталась. Она слезла с брони и стала ходить вокруг танка, хохоча, уперев руки в бока и все не могла прекратить смеяться, а мы изумленно переглядывались и смотрели на неё сверху вниз, силясь понять, в чем дело.
Она, может быть, и ответила бы нам, но не успела. Мы услышали шум у двери, испуганно замерли на миг, но в сарае показался Дима и мы облегченно выдохнули. Следом вошел Кирсанов. В руках у обоих были сумки с пожитками, которые передали мне, велев оттащить их в салон. Кирсанов покурил, загнал всех в танк, опять-таки лично все проверил, готов ли вездеход к походу и сам забрался в кабину. Мной овладел непонятный восторг. Я чувствовал, что все тоже на взводе, но мы держались спокойно и сосредоточенно, стараясь не спугнуть удачу – а пока она нам благоволила. Володя завёл мотор и сразу же все вспомнили, что нужно открыть ворота и все взгляды обратились на меня.
Побег из города стоил нам больших нервов, и хорошо ещё, что мы были на самой окраине. Кирсанов лично шёл впереди вездехода и проверял улицы, нет ли на них кордонов и полицейских застав. Сам по себе танк-сторожевик подозрений вызвать не мог, но встреча с патрулем нам была ни к чему. Час уже был поздний, на улицах стояла темень, освещение почти не работало и мы не встретили ни души, только один раз, на параллельной улице увидели снегоуборочный трактор. А потом мы окончательно покинули пределы города, свернули на зимник, идущий вдоль уссурийской трассы, Володя включил шестую передачу, двигатель заработал на полную мощность и впервые за много часов тугой обруч тревоги, стискивающий нам грудь, немного разжался и все смогли вздохнуть свободно.