–Ну, а пока есть войны,– после небольшой паузы продолжил Колесов,– и существуют настоящие враги, должно быть и соответствующее оружие, дабы их достойно встречать. А посему, Иван Кондратьевич, дарю я тебе на память свою шашку, которая, знаю, тебе понравилась.
Колесов достал из телеги шашку в ножнах, обмотанных пристежным ремнем, и подал ее ошарашенному Захарьину. Тот вскочил на ноги, растерянно, еще не веря в реальность происходящего, принял подарок, оглядел ножны, костяную, инкрустированную серебром, рукоять, медленно потянул из ножен клинок, словно пробуя плавность его хода, а затем, резко выхватив, молниеносными ударами дважды рубанул воздух и прислушался. Осмотр и проба шашки привели его в восторг. Он нежно поцеловал клинок и бросил в ножны.
–Ну, Василий Андреевич! Я не знаю, как и благодарить Вас. Да у меня и отдарить то Вас не чем.
–Не волнуйся, Иван, мне от тебя ничего не надо, а шашка мне уж без надобности.
Однако Захарьин, словно вспомнив что-то важное, сорвался с места, бросился к своим переметным сумам и оттуда достал что-то, завернутое в чистую тряпицу.
–Это корень- женьшень. Я его сам в тайге промышлял. Не побрезгуйте, Василий Андреевич, возьмите в подарок, может сгодится когда.
–Спасибо, Иван Кондратьевич,– ответил Колесов, разворачивая тряпицу и рассматривая небольшой корешок, чем-то похожий на человеческую голову.
На следующий день входили в Хабаровку под звон церковного колокола, приглашающего к вечерне, и собачий лай местных псов. Кинувшиеся было на незнакомых пришельцев, но отогнанные кнутами и плетками ездовых и казаков, они попрятались по подворотням и оттуда уже исходили злобой вслед обозу. За эти два года, что Колесов не был здесь, поселок заметно отстроился, и это сразу бросалось в глаза. Прибавилось жителей и военных, и Хабаровка уже больше напоминала большое русское село, а не богом забытый пост, расположенный на границе. Она была заложена в числе остальных 32 станиц и постов, которые основали казаки и солдаты Сибирских линейных батальонов по Амуру и Уссури в 1858 году, спустя одиннадцать лет после назначения Муравьева генерал-губернатором Восточной Сибири, который при вступлении в должность первоочередной задачей считал все-таки укрепление и освоение Тихоокеанского побережья ввиду большой политической и экономической активности там англичан. Поэтому все силы в вопросах освоения территорий и распределения людских ресурсов были направлены туда. Как нельзя кстати оказалось открытие судоходных фарватеров в устье Амура, который теперь на всем своем протяжении могучей артерией связал глубинные районы Сибири с побережьем и океаном. Это значительно облегчило освоение этих мест и делало его более осмысленно- естественным. В устье закладывается новый пост-Николаевск.