Ресницы затрепетали.
Лиза сжалась вокруг него, вобрала, обхватила и вывернулась наружу, снежно-синей лазурью плеснула и гаснущей в небе искрой. Завернули, заправили плотный кокон из пуха, подоткнули со всех сторон и ушли в тепло.
Вдох причинил нестерпимую боль, глаза открылись с усилием. Люди огромного роста склонились к Лизиному лицу. Их взгляд демонстрировал страх, сомнение и тревогу, как будто Лизина жизнь почти подошла к концу.
– Что вы со мной сделаете? – попыталась вскричать Лиза, но осознала, что в горле клокочет желе. Звякнул металл – чуждо, коротко, жутко. Лиза колени прижала к себе, схватила крест-накрест себя за локти. Огромные люди в ответ обернули её чем-то вроде смирительного халата приятно-мягкого.
– Перестаньте! Опять? Вы кто? Прекратите! Отстаньте! – заплакала Лиза, уставшая от событий – Альберт! Где Альберт? – Слова выходили плохо, речь казалась тугой и невразумительной.
– Альтик! – крикнула, что было сил. Сквозь густую слюну в ее горле проклюнулся чистый звук, и большие фигуры зацокали и отошли. Отступила тревога в ответ на громкое Лизино «А-а-а-а!».
Свет мелькнул над глазами, тесно прижало лицом к чему-то теплому. Лиза закопошилась, стараясь освободиться, и ртом широко открытым за что-то мокрое зацепила.
Губы сразу же онемели. Сквозь первую сладость раскрылось солоноватое, горечь, кислое, снова сладость – Лиза, больше не думая, стала пить. С каждым глотком сведенные мышцы тела безудержно расслаблялись и унимались болезненные подергивания лица.
Покой пропитал Лизу. Лиза легко уснула, и во сне забыла стремительно, кем она прежде была.
Прошло три года. Альберт стал петь имя Лизы намного реже. Всё чаще молчал в ответ на ее звонки. Голос её утратил песцовый подшерсток нежный и лез желтизной чего-то, похожего на лису.
Альберт устал. Он был нежно привязан к Лизе, однако её лицо больше не призывало: «Пли!». Солдаты Большой Любви сдали победное знамя на гимнастёрки, простынки и носовые платки. Грозная пушка дремала в долине тайной, где перед этим азартно вела бои.
Альберт, как раз на углу Чайковского стоя, держал телефон возле уха и озабоченно хмурил лицо, когда поймал в отраженьях витрины простое чудо – движение красного платья сквозь летний зной. «Да, Лиза, конечно да! Отдыхай, я приду не скоро!» – торопясь и радуясь, выключил телефон. Замер, глядя через плечо. Догнал это платье и получил в ладонь тепленький локоток, запутался в красном подоле своим коленом. Ольга, вы меня помните? Да, Шумлянский Альберт. Было: картинная галерея… Именно! Да ну что вы! Тоже о вас вспоминал, буквально вчера…