Don't you cry no more», – играло в наушниках, пока Делайла стояла в очереди в продуктовом магазине и думала о том, как здорово все-таки прошел ее день: Орлеан скрасил его, как мог, и Вейн позвонил, когда она явилась домой, и извинился за все, а потом они просто поговорили. Она узнала, что тот заболел, поэтому не пришел, но завтра обязательно явится. И, естественно, он поинтересовался ее самочувствием и остался жутко довольным, узнав, что у нее все хорошо, только вот в чем состояла причина такого веселья – до конца и не понял.
Улица развеяла всю ее радость. Темно, поздно, страшно. Рев байков, неожиданно бросившийся ослепительный свет в глаза, миг – и она прижата к стене с приставленным к горлу ножом. Сердце ушло в пятки, а затем резко вернулось на свое место и бешено заколотилось, отдаваясь дрожью и холодом во всем теле, стук его ясно разносился в голове; кровь ударила в мозг, душа отделилась дымкой от тела, забрав все силы с собой. Делайла словно смотрела на себя со стороны. Восемь мотоциклов окружили ее у стены. Сначала ей показалось, что это банда Аавилла, да только куда там, шайка Стоунера по сравнению с этой мафией была группкой сопляков, не более. Делайла вообще удивилась, как она что-то могла разобрать сквозь пелену страха, парализовавшего все ее тело до основания костей. Но способность говорить она точно потеряла.
– Ну, маленькая шавка, пора бы начать отвечать за разговор, – язвительно прорычал один из мужчин, который приставил нож к ее горлу.
Единственное, на что оставалась способна Делайла, так это на то, чтобы думать. Больше она ничего не могла. Тело не ощущалось, голос совершенно пропал, лишь мысли никогда не оставляли ее. Почти никогда. Да и, в принципе, такое ощущение она впервые испытывала.
– Вижу, что ты сейчас анализируешь информацию, – продолжал мужчина, – так я тебе подскажу: ты сегодня очень расстроила мою дорогую сестру Нерине. Я за нее любого порву, а тебя – как нечего делать по этой самой стене размажу.
Если бы Делайла могла, она бы сильно удивилась и обязательно стала бы рассыпаться в извинениях, но это не представлялось возможным. Страх все еще сковывал стальными цепями все тело и холодил ими кожу.
– Но сегодня я добрый, выпить не успел, делаю тебе первое предупреждение, – он сильнее сжал ее горло. – Только твоя беда в том, что я не настолько добрый, чтобы не оставить в память о себе сувенирчик. Ну, знаешь, чтоб не забывали, с кем дело имеют.