В то ясное летнее утро мы с Чиком сидели каждый за своим столом и временно бездельничали: мы только что закрыли дело, связанное с клептоманией, и дожидались нового задания. Закинув ноги на стол, Чик листал порнографический журнал. Мой напарник был высок и крепко сбит, с волосами песочного цвета и приплюснутым «боксерским» носом. Время от времени Чик издавал долгий низкий свист, означавший, что он наткнулся на снимок потрясной девицы.
Сидя напротив него, я производил кое-какие расчеты, черкая в блокноте и приходя к неизбежному выводу: еще до конца месяца, когда нам выплачивали жалованье, я вновь останусь в минусе. Деньги у меня почему-то никогда не задерживались. Раз в неделю, за день до выплаты, мне приходилось клянчить в долг, а едва получив зарплату – возвращать то, что занимал, и вновь оставаться на мели. И ведь не сказать, чтоб платили мне мало. Жалованье в агентстве Парнелла было на порядок выше, чем в других детективных агентствах. Деньги просто непостижимым образом утекали сквозь пальцы, и все тут.
Я с отвращением оттолкнул в сторону блокнот и с надеждой воззрился на Чика.
– Старичок. – Я изобразил на лице подходящую моменту жалобно-просительную мину. – Как у тебя нынче с капустой?
Чик опустил журнал и вздохнул:
– Барт, пора бы уже завязывать с этой привычкой. Что с тобой творится? Куда ты деваешь деньги?
– Хороший вопрос. Сам бы хотел знать. Они исчезают, едва успев появиться, и будь я проклят, если б знал, как объяснить это.
– Зато я знаю, – с самодовольным видом заявил Чик. – Я ведь как-никак детектив, помнишь? Как только перестанешь таскаться всюду с этой дорогой цыпочкой, как только съедешь со своей шикарной хаты, как только сможешь обходиться тачкой попроще вместо своей обшарпанной «мазерати», которая жрет немерено бензину, как только прекратишь налегать на спиртное, одеваться как кинозвезда – вот тогда и только тогда ты перестанешь у меня занимать.
– Дело говоришь, приятель. Все твои аргументы в точку, – улыбнулся я. – А как насчет сотни баксов до зарплаты?
– Тебя послушаешь, так можно подумать, что я чертов банкир. Пятьдесят наскребу, ни центом больше. – Чик достал бумажник, вытянул из него пятидесятидолларовую купюру и протянул мне. – Хватит?
– Должно хватить. – Я поднялся, пересек комнату и выхватил из его пальцев банкноту. – Спасибо, Чик. Верну в получку. Слово идеалиста!