– Котя лисует, – пролепетала Варвара и опять потянулась к фломастерам. – Валя тоже хочет лисовать.
– Рисуешь? – спросил Саморядов. Ведь надо же что-то было сказать. Костя кивнул и еще ниже наклонился над рисунком. Рисунок заполняла сумятица разноцветных линий. Саморядову стало муторно, тревожно. Его охватило глухое раздражение.
– Может, хватит заниматься всякой херней? – сказал Саморядов.
– Это не херня, – буркнул Костя. – Сам ты херня.
– Сам ты хелня, – Варенька схватила желтый фломастер и засунула в рот. Костя отобрал у сестры фломастер. Варенька скривилась, собираясь с силами, чтобы закатить концерт. Между тем на кухне играло радио, жена звенела посудой, пахло щами. Саморядов хотел отвесить сыну подзатыльник, но скрепился.
– Ты же не умеешь рисовать, так зачем мучаешься? – сказал Саморядов. Костя еще ниже склонился над рисунком, выводя каракули синим фломастером. Эти каракули напоминали граффити. И подобно граффити смутно беспокоили Саморядова. От этого чувства хотелось избавиться, во что бы то ни стало. – Лучше иди, проветрись. А то киснешь в четырех стенах, бумагу изводишь, – усмехнулся Саморядов. – Художник от слова худо.
– Сам иди, проветрись, – огрызнулся Костя, вырисовывая какие-то завитушки.
– Иди, пловетлись, – Варя нацелилась на черный фломастер.
Саморядов, пряча за усмешкой злость, стал подтрунивать над сыном, поддевать его и высмеивать рисунок.
– Варя и то лучше тебя рисует, – Саморядов подмигнул дочери. – Правда, дочь?
– Плавда! – крикнула Варя, хватая фломастер.
Насупившийся, покрасневший Костя ничего не отвечал, упрямо продолжая рисовать. Он все ниже склонялся над рисунком, словно страдая близорукостью, или словно колкие слова отца давили на него.
И вдруг Костя уронил голову на руки и расплакался. Варвара с испугом посмотрела на брата и заревела, быстро набирая обороты и прибавляя громкость. Словно опомнившись, Саморядов растерянно посмотрел на Костю, на Варю, которая уже завывала, как потерявший управление, пикирующий самолет.
– Да ты чего, в самом деле? Я же ничего, – сказал Саморядов. – Я же так, шутил. Ты чего, в самом деле, – он тронул плачущего сына за плечо. Тот дернул плечом, как бы стряхивая с себя руку отца.
Из кухни прибежала жена.
– Что здесь происходит? Неужели нельзя хоть пять минут обойтись без крика? – закричала она. В ее глазах полыхали досада и злость.