Вполне осознавая унылое положение, в которое попал по собственному неразумению, уже безо всякой надежды на благополучный исход, я попытался устыдить бдительного капитана Комарова.
По странному стечению обстоятельств, он был однофамильцем одного незабываемого офицера. Тот был командиром роты курсантов и пару месяцев гонял нас – выпускников военной кафедры гидрофака, по знойным Николаевским степям. Сделать нас, за то короткое время, достойными командирами танкового взвода, было задачей не из простых
– Я Вас научу Родину любить!, – повторял и повторял он каждое утро. Воинское звание капитана, голос и сухощавое лицо, холодный взгляд и агрессивное поведение. Все это, вместе взятое, делало Комаровых настолько похожими друг на друга, что глядел я на сербского двойника, действительно, как на старого знакомца. Вспомнив былое, даже улыбнулся
– Господин Бланк, скажите, мы что, встречались прежде? Улыбаетесь. Да ещё смотрите на меня как давний знакомый, – опытный контрразведчик встревожился не на шутку
– Если пять нарядов вне очереди за игру в карты на Николаевском танкодроме назначили именно вы, то знакомству нашему поболее, чем полтора десятка лет, – улыбаясь, ответил я
– Вот это да! Там ведь служил мой дядька – родной брат отца!, – капитан заулыбался мне как близкому родственнику. А что, в таком случае, ты делал в Румынии? Зачем в Белград хочешь попасть?, – снова завертел он прежнюю пластинку
Услышав, что я имел некоторое отношение к переработке нефти и поставкам горючего, да ещё для армейских нужд его Родины, да ещё в такое непростое время, капитан преобразился,
– Так бы сразу и сказал! Я уж было решил, для порядка, ночку в камере тебя подержать, а с утреца – обратно, в продажную Румынию, – капитана, судя по всему, накалившаяся обстановка задевала за живое – выводила из себя до полной невозможности
– Ваш пьяница Ельцин слил Сербию американцам за пару вагонов курячих ножек! А мы, до самого края, не хотели этому верить, – Капитан сразу усадил, стал угощать крепким чаем,
– Запомни. Если по дороге остановят, сошлись на Комарова. Меня тут все знают. И держись. Держись осторожнее! У нас военное положение. Даже журналисты пропадают – на прощанье капитан насильно вручил пару бутербродов, – Ешь, закусывай, Эмануил, – извини, если что. Сам понимаешь. Опасно сейчас.