***
Дни летели в трудах по хозяйству, а вечера проходили в поисках Двери.
Ороро теперь уже не реагировал так остро на неудачи.
– В другой раз точно повезет, – бормотал он, утирая нос.
Направляясь в глубины леса, Ингрэм при помощи рогатки выискивал и ловушки. Деревенские жители далеко в лес не заходили, а если случалось, старались не сбиваться с троп, помеченных указателями: в прошлом несколько человек погибли, попав в ловушки, сооруженные для уркасов и крупных зверей.
Сумка, которую Ингрэм постоянно брал с собой на поиски, постепенно пополнялась новыми вещицами, которые могли пригодиться Ороро. Смышленый тэйверенок схватывал все на лету: он быстро стал различать съедобные грибы, ягоды и травы, знал уже, где искать воду, учился ловить рыбу и ставить силки. Он был жаден и охоч до всего нового, сетовал, что сильно отстает от сверстников по изучению магии, и жаловался на скучные учебники, которые машинально захватил, когда покидал поместье господина Дарэро; по утрам он опаздывал на завтрак потому, что медитировал – как он объяснил свое безмолвное сидение со скрещенными ногами. Обычно он устраивался возле родника – шум воды помогал ему сосредоточиться.
– Не люблю я медитации, но сестра наказала не отлынивать, – уныло сказал Ороро, и Ингрэм приятно удивился тому, что он следовал заветам сестры, хоть ее рядом не было, чтобы за этим проследить.
Хлопот с ним и хозяйством было много, вдобавок нужно было заниматься заказами. Маленькие амулеты и фигуры Ингрэм вырезал быстро, как, например, оберег для сына Хорея на день его благословения, а вот над заказами крупнее предстояло много работы. Со станками для вырезания по камню и дереву дело пошло бы куда быстрее, но они, к огорчению Ингрэма, были наполовину разобраны, и некоторых деталей не хватало.
Станки эти привез Гет много лет назад, когда приехал на свои первые каникулы. На Востоке он встретил друзей, столь же талантливых и умных. Вместе они совершенствовали старые инструменты и создавали новые, а потом, к войне с тэйверами, делали втихаря оружие. Эти станки были одними из первых его усовершенствований. Будучи еще юнцом, Ингрэм понимал, что брат его – другой. Кипящая энергия и теснившиеся в голове мысли не оставляли его в покое ни на мгновение. Гет вечно куда-то торопился, жаловался, что не успевает и что от ощущения уходящего сквозь пальцы времени его руки опускаются. Как-то он с невеселой усмешкой сказал, что завидует Ингрэму. Странно было слышать от него подобные вещи: на людях Гет вел себя с грацией и достоинством человека, который уж точно знает себе цену и куда стремится, но, оставаясь наедине с Ингрэмом, он словно превращался в напуганного мальчишку, чьи шалости зашли совсем не туда и стали куда серьезней, чем предполагалось.