Меня так и подмывало съязвить, что ему бы как раз и не помешало просветиться, вместо бесцельного просмотра футбольных матчей и поедания булок. Но вместо этого, я попыталась отстоять права жильцов этого дома:
– А что, если у Анны Петровны сердечный приступ от их музыки случится? Она же уже пожилая, а они так беснуются.
– А она разве жаловалась? – он упёр руки в мясистые бока. – Вчера жаловались только на самовольное отключение электроэнергии.
– Ну, конечно, она не жаловалась, иначе ты ей рассаду на дачу не поможешь отвезти!
– Не повышай голос на участкового, – обиженно заявил он, доставая из кармана своё удостоверение, которое недавно он так не к месту забыл в отделении.
Принимая своё поражение в этом диалоге, я раздражённо бросила:
– Все, давай, мне на работу пора. Удачи на службе.
И бочком обойдя грузного участкового, понеслась вниз по лестнице.
– Сашенька, прекращай ты это, а то по-другому разговаривать будем, – услышала я в спину.
Мне вдруг стало так обидно, ведь Василич хоть и приставал ко мне, но всегда был на моей стороне. А теперь… Хорошо ему говорить. У него за стеной тишь да гладь, и не гремят каждый вечер барабаны, и не нужно придумывать изощрённые методы борьбы за свою свободу с этим мерзким голубоглазым рокером. Но пускай не думают, что меня так просто сломать или остановить. Я им ещё покажу, на что способна Александра Морозова. И участковый мне совсем не указ, может хоть сотню таких штрафов выписать.
***
На работе сегодня было гораздо спокойнее. Все дело в том, что всеми любимая и уважаемая Ирина Владимировна взяла себе несколько дней выходных и отчалила из города, позволяя нам хоть немного подышать полной грудью. Без её пристального острого взгляда и работалось гораздо легче, и улыбки были искреннее, да и гости чаевые давали охотнее. Правильно Машка говорила про этот отрицательный эгрегор в стенах «Рафинада», а я ей не верила.
Но вот только мой мозг после вчерашней стычки никак не переставал думать о том, как бы отомстить гадким соседям, в особенности наглому предводителю шайки в лице Богдана.
Во мне бурлил целый фонтан сумбурных эмоций, только я вспоминала, как он кривил рот в ухмылке, а в аквамариновых глазах с прожилками чёрно-серой дымки, мерцал тот лёгкий огонёк безумия. Словно кристально чистая вода, сквозь глубину которой виднеются едва заметные камни и песок. И точно так же как и в бушующем океане, ты не знаешь, что ждёт тебя при взгляде на эти глаза: верная смерть или приятное тепло.