При виде ее кровь застыла у меня в жилах.
– Mon Dieu! – прошептал Пуаро, истово перекрестившись. – Это Анубис, бог мертвых с головой шакала.
– Кто-то пытается нас разыграть, – воскликнул доктор Тосвилл, возмущенно вскочив на ноги.
– Она прошла в вашу палатку, Харпер, – произнес сэр Гай, смертельно побледнев.
– Нет, – не согласился мой друг, покачав головой, – в палатку доктора Эймса.
Доктор уставился на него с недоверием, а затем закричал, повторяя слова Тосвилла:
– Кто-то пытается нас разыграть. За мной, мы схватим этого молодчика!
И он энергично бросился вслед за туманным контуром.
Я побежал вслед за ним, но, как мы ни старались, наши поиски не дали результатов – мы так и не смогли найти никаких следов исчезнувшей фигуры. Слегка сбитые с толку, мы вернулись назад и увидели Пуаро, который принимал свои собственные энергичные меры для того, чтобы обеспечить нашу безопасность. Он был занят тем, что окружал нашу палатку различными диаграммами и надписями, которые рисовал на песке. Я увидел повторяющуюся много раз пятиконечную звезду. Рисуя, Пуаро одновременно произносил экспромтом лекцию о колдовстве и магии. Белая магия против черной с частыми упоминаниями Ка и «Книги мертвых». Это вызвало самое живое участие со стороны доктора Тосвилла, который отвел меня в сторону, кипя от ярости.
– Все это ерунда, сэр, – сердито воскликнул он, – абсолютная ерунда. Этот человек – совершенный самозванец. Он не знает разницы между суевериями Средних веков и верованиями Древнего Египта. Я никогда в жизни не слышал такой смеси невежества и обмана.
Я, как мог, успокоил возмущенного эксперта и присоединился к Пуаро в палатке. Мой маленький друг светился от счастья.
– Теперь мы можем спокойно ложиться, – весело объявил он. – А поспать мне не помешает. Голова просто раскалывается от боли. Как бы хотел я выпить хорошую tisane!
И словно в ответ на его мольбы, полы палатки раздвинулись, и в нее вошел Хассан с чашкой, наполненной горячим настоем, которую он вручил Пуаро. Это оказался ромашковый чай – жидкость, которую так любил мой друг. Поблагодарив Хассана и отказавшись от второй чашки для меня, мы наконец остались одни. Раздевшись, я некоторое время постоял у входа в палатку, рассматривая пустыню, а затем громко произнес:
– Великолепное место – и прекрасная работа. Я сердцем чувствую это очарование. Жизнь в пустыне, проникновение в самое сердце исчезнувшей цивилизации. Вы же тоже чувствуете это очарование, а, Пуаро?