Фолгат раздраженно бросил пачку жалоб на стол.
– Значит, будете пытаться поймать меня на опоздании? – немного зло уточнил Аш, пока ректор переводил дыхание после гневной тирады.
– Именно так! И сразу же попрошу вас вон! Даже с учетом всей вашей научной деятельности…
– Что ж… – прошептал профессор, – тогда я, конечно же, постараюсь исправиться.
Это прозвучало так неуверенно и словно бы даже издевательски, что Аш сам себе не поверил, а ректор и вовсе замолчал на секунду, раздумывая, не смеялся ли над ним собеседник.
– Уж сделайте одолжение, – наконец приглушенно пробормотал Фолгат, убирая бумаги обратно в стол.
В кабинете повисла неловкая тишина. Воздух был отравлен излитой злостью, рожденной непониманием и упрямством. В конце концов ректор махнул рукой на дверь:
– Чего вы ждете? Или вам мало?.. Можете быть свободны!
Ашарх без промедления покинул душный кабинет, провожаемый тяжелым ректорским взглядом, от которого зудело между лопаток. Впервые на памяти профессора Фолгат разозлился так сильно. Обыкновенно он мягко намекал на проблемы, нудно и долго отчитывал, но старался не повышать голос. А в этот день, кажется, ресурс его терпения все же исчерпался окончательно.
В целом новости были удручающими, хотя в глубине души преподаватель понимал, что все это заслужил. Но до того, как случился разговор, Аш думал, что ректор просто сделает очередное пустое предупреждение, а не будет с порога грозить увольнением.
Лицо профессора было спокойным, но в душе его буйствовали недовольство и досада. Он неторопливо спускался по лестнице, обдумывая слова Фолгата. В том, что его в ближайшее время действительно должны были уволить из академии, Аш даже не сомневался, потому что был честен с собой: даже если несколько недель он бы истязал собственное тело ранними подъемами, то в какой-то момент ему бы это просто надоело, и все вернулось на круги своя. Так что ректору он бессовестно наврал: исправляться мужчина даже не собирался. Он давно думал над тем, чтобы бросить к гоблинской матери эту прогнившую академию и пойти в личные учителя для детей какой-нибудь богатой столичной семьи. Заработок больше, бумажной волокиты меньше. И вот сам случай, наконец, подтолкнул его к переменам в жизни.
Забрав свою сумку с пачкой очередных отчетов и заперев кабинет, Ашарх направился к выходу из академии. В этот день у него больше не должно было быть лекций, и профессор собирался посидеть в одной неплохой таверне, где подавали чуть ли не лучший во всем городе грушевый сидр. Чтобы переварить всю информацию о скорой смене работы стоило если не напиться до беспамятства, то хотя бы выпить достаточно для крепкого сна без всяких безумных кошмаров.