– О чем это?
– Если ты меня не тронешь, то мы оба выберемся из столицы целыми и невредимыми…
– Не вижу смысла тебе верить. Сейчас ты способен наплести все что угодно, лишь бы заговорить мне зубы и отвести от своего горла острие кинжала. А я все еще жажду твоей крови, доносчик.
– Здесь больше нет никого, способного тебе сейчас помочь, пойми же ты это наконец! – в сердцах воскликнул профессор, зарычав от злости и отчаяния. – Ты под землей, в гребаных темницах, а со всех сторон тебя окружают вооруженные Сыны, которые ни минуты не будут думать, прежде чем зарезать тебя, как свинью на скотобойне. И единственный, кто готов тебе сейчас протянуть руку помощи, и кто в действительности способен найти отсюда выход, это я!
– Мне не нужна помощь от такой гниды.
Чужеземка сплюнула на пол кровью.
– Я не гнида и не какой-то там злобный вредитель, как ты думаешь. Между прочим, я уважаемый в обществе человек. Мне жаль, что все так получилось с тобой, но я лишь выполнял свой гражданский долг!.. И я тоже считаю себя невиновным и просто хочу выбраться из этих казематов до того, как кто-нибудь с верхних ярусов решит проведать Риона и Зурейна.
– Мне просто любопытно, это каким же образом ты намерен отсюда бежать?
Ашарх уверенно выпрямился и слегка оттолкнул Лантею, чтобы освободить себе больше места. Девушка несколько секунд прожигала собеседника немигающим взглядом, но после все же неохотно отступила. Она следила за мужчиной с холодным любопытством голодной змеи.
– Что-то мне подсказывает, если я тебе расскажу свои планы, то ты просто зарежешь меня и воспользуешься ими в одиночку. Не держи меня за полного идиота.
– Ты и правда умен, профессор, – тихо усмехнулась чужачка и осторожно отошла ближе к выходу из камеры, на всякий случай перегораживая проход Ашу. – Говори, пока я не передумала.
– Тебе придется действовать заодно со мной, если хочешь выйти из города живой. Только так.
– Значит, если я не перережу тебе горло, то ты поможешь мне сегодня же покинуть Италан? – с нескрываемым сомнением в голосе спросила Лантея, опуская на пол свою сумку с вещами. Ее белая изорванная туника пропиталась сукровицей, сочившейся из свежих ожогов. Соприкосновение с тканью сдирало заживавшие корочки, и девушка постоянно болезненно морщилась. Ей бы стоило хорошенько отдохнуть и обработать раны, но обстоятельства в открытую смеялись над этим наивным желанием.