Оба вошли в свои дома: Рыжая – в небольшую крепкую хижину; Чёрный – в высокую башню из тёмного дуба, окружённую металлическим забором с острыми пиками. Рыжая прокралась по вытоптанной тропинке, а Чёрный осторожно поднялся по каменным ступенькам. Стоило обоим подойти к дверям, как те отворились.
– Сейчас мы с тобой серьёзно поговорим, деточка.
– Паршивец! Быстро в дом!
– Это не оправдание. Я запретила возвращаться так поздно.
– Но бабушка! Она мой единственный друг. Больше со мной никто не играет, а…
– Играй со зверьми, – перебила высокая худая женщина и вылила ведро горячей воды на голову внуку. Затем началась болезненное натирание спины мочалкой.
Мыло пахло лимоном, аромат которого Чёрный помнил с детства. Но здесь, где они теперь жили, лимоны не росли. Только бабушка создавала фальшивый запах.
Мальчик зажмурился от боли и с вызовом прокричал:
– Я уже и сам могу себя помыть!
Женщина сдула со лба прядь серебристых волос. В парном воздухе бани они потеряли обычный блеск. Женщина задержала на внуке внимательный взгляд.
– Неужели? Смог бы ты помыться, если бы сломал шею на скалах, в пещерах или других местах, где каждый день рискуешь себя угробить?!
– По-твоему, играть с волками и медведями безопаснее? Твоим чарам нет никакой разницы, с кем и где я провожу время. Ты просто не хочешь, чтобы я дружил с Рыжей.
– Рыжая, – старая женщина закатила глаза, – это даже не имя.
– Ей я тоже не называл своё имя.
– Хоть тут тебе хватило ума, – она зачерпнула ведром воду и снова облила внука. – Запомни мои слова: она – враг. Чужеземцы нас ненавидят, а ты ошиваешься рядом с ними.
– Но это мы на их земле! Мы для них – чужеземцы!
– Не о том думаешь, умник, – сказала бабушка. Сильные морщинистые руки продолжили тереть бледную кожу Чёрного. – Эти люди не прогоняют нас лишь потому, что боятся. Пусть так и остаётся. До поры до времени.
Мальчик сдался и пробурчал:
– Дома было лучше…
Бабушка заглянула в его серые глаза, такие же, как у неё.
– Ты что, плачешь? – сурово спросила она.
– Нет, мыло в глаза попало. Раз не даёшь помыться самому, так хоть не мучай!