И все-таки метеорит прерывает мои размышления. Пока бариста делает мне кофе, я задаю ей вопрос. (На секунду отвлекусь и замечу, что очень удобно разговаривать с баристами – они не могут избежать разговора, а ты всегда можешь отойти от стойки, где они работают, если разговор тебе наскучит.)
– Слушай, это как-то странно, что в интернете нет никаких фотографий, ни описаний метеорита. Один хайп, – говорю я ей.
Бариста – девушка лет двадцати трех. На ней светлые джинсы с высокой талией, стянутые тонким ремешком, на котором висит небольшая золотая бляха. Свободная белая рубашка заправлена в джинсы. Туфли не видно, но мне, признаться, сложно отвести взгляд от ее лица. Поэтому даже если бы я их увидел, то не смог бы здесь о них рассказать. Светлые локоны, немного завиваясь, спадают по двум сторонам лица, округляя его треугольную форму. Маленькие живые глаза. Все это дополняет нос, который тоже вроде маленький, но при этом приплюснутый, как будто она слишком часто его совала куда не следует, в связи с чем его придавили. А может, перед ней слишком часто хлопали дверью? Наверное, в ней есть и недостатки, но разве мы их замечаем, если человек нам сразу симпатичен?
Вполне возможно, что, если бы я не был так зациклен на своем бултыхании между ненавистным университетом, работой и родственниками, я бы даже подумал, что было бы забавно в нее влюбиться. Да, я еще не рассказал, что вдобавок к научной деятельности я работаю и имею родственников. Почти всем точно так же не повезло. Сразу замечу, что я слабо отличаю моменты, которые я провожу с родственниками, от моментов в университете или на работе, или, если на то пошло, в любом другом месте. Поэтому мой процесс погружения на дно в университете, о котором я уже говорил, ничем не отличается от похожих процессов где бы то ни было еще.
Баристу зовут Эльза.
Вчера я узнал от нее, что она в Нью-Йорке проездом и на время пребывания устроилась работать в кофейню. В Нью-Йорке она подает заявление на визу волонтера, для того чтобы уехать в Африку, где она будет работать в приюте и помогать детям. Я понятия не имею, что это значит, но ее видок «из шестидесятых» намекает на определенного рода романтический склад характера. Действительно, я бы смог представить эти джинсы с высокой талией где-нибудь танцующими на Вудстоке, но в грязи Вьетнама они бы порвались за день! Впрочем, если не она, то кто – карьеристы, которые считают, что год волонтерства в Африке поможет им при поступлении в Гарвард? Уж лучше горячее заблуждение, чем холодный расчет.