Подземная парковка была трехуровневой. Минус третий подземный этаж был предназначен для клиентов торговых галерей, а верхние два подземных этажа – для жильцов дома и включали в себя в том числе небольшие кладовые от двух до шести метров, обнесенные металлическим сварным забором. Все этажи парковки соответствовали общей площади застройки и не выходили за пределы монолитной части здания. Длина стороны парковки вдоль внешней стены дома была двести пятьдесят метров, а длина стены вдоль внутренней части дома – около ста пятидесяти метров. Между стенами парковки были два ряда массивных несущих опор квадратной формы.
Группа два, спустившись с наклонной четырехполосной поверхности, предназначенной для заезда автомобилей, свернула на парковку минус второго этажа. Перед ними открылась освещенная искусственным светом территория, уходящая вдаль. Машин на парковке не было, поэтому вся ее глубина отлично просматривалась. Карган скомандовал разомкнуть ряды и бойцы рассредоточились, сделав расстояние между каждым членом команды по семь метров для одновременного обзора парковки. Разомкнув ряды, группа выдвинулась вперед. Бойцы прошли насквозь первый коридор, преодолев двести пятьдесят метров, повернули и увидели точно такой же коридор, только с кладовыми вдоль правой стены. Освещение вдоль кладовых было менее насыщенным, дальние углы кладовых практически не освещались и были затемнены.
Группа два прошла пятьдесят метров по коридору, все было тихо и спокойно. Нервничал только боец, идущий ближе всего к кладовым. Ему все время боковым зрением казалось, что вдоль затемненной стены движется темный силуэт, когда он поворачивал голову, тень словно исчезала. Логически он понимал, что там никого идущего параллельно с ним быть не может, так как кладовые были отделены друг от друга сварной металлической сеткой без возможности перехода из одной кладовой в другую. Детский плач, раздавшийся в наушнике бойца, отвлек его от мыслей об играх его разума, рисующего страшилки в глубине чулана. Плач слышал только он и почему-то не из коридора, а из наушника, все другие звуки – шаги, переговоры его коллег и штаба – исчезли, словно он был абсолютно один на парковке. Понемногу, словно зачарованный, отходя в бок от общей группы, боец пошел на плач и, хоть и слышал его в наушнике, точно знал, что двигаться необходимо к затемненной нише возле открытой кладовой.