Весь мир вокруг перестал существовать. Сердце учащенно забилось, ладони вспотели, меня бросило в жар. Сглотнув, я заставила себя посмотреть на королеву Синтию, которая подала знак слуге, и тот преподнес мне ответный подарок.
– Благодарю, Ваше Величество, – сдавленно ответила я, пытаясь укротить нахлынувшие чувства.
– До встречи на первом балу, – она улыбнулась своей королевской улыбкой, не трогающей ни сердца, ни глаз.
Я бросила прощальный взгляд на незнакомца. Наклонившись к принцу, он что-то ему говорил и не обращал на меня никакого внимания. А вот принц, наоборот, поймав мой взгляд, улыбнулся, и я тут же отвернулась, словно меня застали врасплох.
– Принц Эдвард на всех девушек производит такое впечатление, – сказал отец, когда мы выходили из дворца.
– А? – я вынырнула из своих мыслей, прослушав его слова. – Папа, а что за человек вошел в зал во время аудиенции?
– Советник и черный пес короля, лорд Валиан Кроу. – Тот самый?
– Да, милая, тот самый.
Я посмотрела на свои ладони в тонких кружевных перчатках. Пальцы все еще дрожали от волнения. «Валиан», – подумала я, с ужасом осознавая, что от одной мысли о нем у меня снова учащается пульс.
О семье Кроу в высшем свете ходило множество сплетен. Веками предки Валиана служили короне, и нередко между двумя самыми могущественными семьями Беренвира заключались браки. Цель у такого союза была проста – поддержание у последующих поколений сильного дара. Конечно, монархи следили, чтобы Кроу не могли унаследовать престол, и отдавали им дочерей, стоящих одними из последних в очереди на корону. Но у всего есть своя цена. Из-за близких родственных связей род Кроу вырождался.
Дома на нас с расспросами накинулась мама, но я была не в состоянии что-либо обсуждать. Смущенно пробежав мимо, я скрылась в своей комнате. Мне необходимо было побыть одной и успокоиться. Я скинула туфли и упала на кровать, уставившись на причудливый узор балдахина.
– Валиан, – прошептала я, и перед глазами снова появился его образ.
Иссиня-черные волосы спускались ниже плеч и контрастировали с аристократичной бледностью лица. Соболиные брови с изломом подчеркивали глубоко посаженные голубые глаза. В нем было идеально все, даже шрам, спускающийся от брови к щеке, мне казался красивым дополнением к яркой внешности.
– Детка, – донеслось с той стороны двери, – это мама. Можно войти?