– Снова ты обманул меня, заклятый враг мой, проклятый Леший! – отчаянно взвыл Водяной, отшатываясь от своей «охотничьей добычи».
Секундная растерянность Водяного перед врагом ослабила его собственную энергетическую защиту, чем тут же и воспользовался Леший, нанеся ненавистному противнику стремительный удар кулаком в лоб с выбросом энергетического разряда в мозг. Водяной замертво рухнул в озеро.
Не надолго.
У каждой нечисти бесчисленное количество жизней.
– Я не трогаю твоих подданных. Не трогай и ты моих, тварь подводная! – погрозил кулаком поверженному противнику Леший и растворился в воздухе.
Давно это было. Много веков назад.
Глава 2. Не для детских это ушей
– Скажи дедушка, а почему ты зайца называешь «косой»? Не косой ведь он, – зевнула пятилетняя Дуняшка и выжидающе посмотрела на своего неудачливого «баюна».
– Ты спать будешь, егоза? – притворно нахмурился дед.
– Расскажешь, почему зайца косым называют, тогда усну, – закапризничала Дуняшка, заранее зная, что она всегда возьмёт верх над сговорчивым дедом.
И дед «поплыл»:
– Давняя это история. Кто верит в неё, кто не верит. Но сказывают старые рыбаки, что нет рыбацкой удачи тому, кто слово «заяц» на слуху у батюшки Водяного посмеет произнести. А ещё лучше и вовсе никогда такого слова не произносить, а то вдруг иная нечисть его услышит, да батюшке Водяному на тебя за это и укажет. Много плохих примеров с неверующим в этот запрет рассказывают, всех этих историй и не упомнишь. А одна вот лет десять тому назад с моим другом детства произошла.
Хороший он был человек, Дим Димыч, Царство ему Небесное! Он вечный был спорщик и забияка. Жизнь взрослую Дим Димыч прожил вдалеке от наших мест, всякой учёности нахватался. Вернулся в родные края чуть меньшим забиякой, но ещё большим спорщиком. И вот, за одним застольем, повёлся между двумя охотниками разговор об их охотничьих походах: кто, когда, да сколько дичи добыл, с какими случаями диковинными столкнулся.
Тогда и были сказаны слова, которые повлекли за собою события, начавшиеся, как глупая бравада, по ходу их переросшие в ужас и закончившиеся тем, что совсем уже не для детских ушей, – дед, спохватившись, что не следует ему пугать свою любимицу Дуняшку такой жутью, примолк и покосился на внучку.
Дуняшка, свернувшись клубочком, сладко посапывала во сне, убаюканная его мерным бормотанием.