– От комплиментов я никогда не отказываюсь, – ответила она. Я подстраивался под шаги девы.
– Для той, кто впервые оказался на балу, вы восхитительно держитесь в светском обществе.
Эвелина замолчала; мы прошлись в одну сторону вальсовым променадом и держались за руки. Мы сделали долгий, полный оборот по часовой стрелке.
– О чем вы думаете, мисс Уилсон? – спросил я, когда мы снова сблизились.
– Я задумалась о Наполеоне, – выдала она неожиданно, да коснулась моей руки пальчиками. – Вы увлекайтесь политикой, мистер Барннетт?
– Не смел бы заявлять, что увлекаюсь. – Мы обошли пару и разминулись, но, когда Эвелина вновь оказалась у моего левого плеча, я с азартом продолжил разговор. – А что вы сами думаете о наполеоновских войнах?
– Французский император – обладатель великой души. – Мы всё танцевали и танцевали, она продолжила свой речитатив. – Бонапарт расчётлив, он действует во благо империи и готов взять на себя столь ответственное дело – поднять революцию! Наполеон – высшее выражение национального духа.
– Но Наполеон ужасно любуется собой, – насмешливо добавил я. – Верно, его деяния немыслимо велики, но оценивая его личность я заявлю, что император надменен. Он восславляет свое величие над всем миром. Я презираю высокомерие.
– А я более чем уверена, что на самом деле Наполеон бесправен и слаб взаперти своих императорских покоев! – Шустрый променад в обратную сторону. – В действительности он, как и все обычные люди, сожалеет об упущенных возможностях.
– Вы предполагаете, что мы всегда не так хороши, как хотели бы быть? – спросил.
– Верно! Наши души и тела сталкиваются с миром, поучающим нас о том, кто мы есть на самом деле.
Я смотрел на нее и видел ангела.
– Отлично сказано, мисс, – улыбнулся я. Ее остроумие было сдержанным и метким. Глядя на молочную шёлковую материю её одежд и румяность щёк, я заметил, как Эвелина смутилась.
– Простите меня, мистер Барннетт, порой я говорю глупости.
– Вы постоянно за все извиняетесь.
– Издержка жизни с моим отцом.
– Ваши слова – вовсе не глупости, мисс Уилсон. Но даже если вы скажете однажды глупость, мне они нравятся. Но если вы хотите поменять тему разговора, то я не буду противиться. – Два шага, и мы вернулись на свои изначальные места, вернулись туда, где танец начался. Каждый и каждая здесь поклонились друг другу.