Царица темной реки - страница 27

Шрифт
Интервал


Если бы я еще мог понимать то, что она жарко шептала мне на ухо… Но я и так был на седьмом небе.

Потом уже, ближе к утру, когда она лежала у меня на плече, улыбчиво глядя в глаза, вдруг легонько нахмурилась и, водя указательным пальчиком у меня по шее, стала что-то очень долго и серьезно говорить, и такое впечатление – легонько рассердилась оттого, что я не понимаю. Я пошел по избитому пути: взял со столика блокнот и карандаш. Клинкет горел чуть ли не в полную силу – тогда, когда все началось, я хотел его притушить или загасить совсем, но Эржи, правильно истолковав мое движение в его сторону, удержала за рукав, махнула рукой с самым беззаботным видом: дескать, кому он мешает? (Чему я в глубине души был только рад.)

Она нарисовала на чистой страничке крест и вопросительный знак, потом ткнула пальцем в свой крестик, в мою грудь и снова – в рисунок. Я уже научился неплохо ее понимать и сразу понял, что к чему: она спрашивала, где мой крест.

Ну что тут можно было ответить? Рисунками тут не объяснишь – этак и до обеда не управишься, да и неизвестно еще, как бы она приняла то, что я – атеист. И я пошел по пути наименьшего сопротивления: уж как умел, нарисовал несущегося во весь опор всадника с саблей в руке, а рядом – преувеличенно большой крест, летящий наземь, сразу видно, оттого, что порвалась цепочка. Карьером несся в атаку, от резкого движения порвалась цепочка… Бывает.

Неловко чуточку было ее обманывать, но, в конце концов, речь шла о сущей мелочи – разное мировоззрение у разных столетий, что поделаешь. У них здесь, в Венгрии, до сих пор несметное число церквей и монастырей. У нас в последнее время в этом плане тоже наметились известные послабления, но мимо меня, закоренелого атеиста, они как-то проходили…

Все так же нахмурясь, Эржи еще что-то говорила с серьезным видом. Потом закинула руки за шею, расстегнула застежку и повесила свой крестик мне на шею. Легонько перекрестила и что-то прошептала. Я не противился – смешно было бы и глупо. Даже если кто-нибудь и увидит, насмешек не будет – многие сейчас в армии носят крестики, даже офицеры. Да и память о ней будет…

…Когда я открыл глаза, показалось сначала, что приснился длинный, чертовски схожий с реальностью сон – мало ли таких? Но тут же убедился, что все происшедшее было доподлинной явью. Портрет Эржи выглядел совершенно иначе, собственно, никакого портрета. Ни Эржи не было у стола, ни графина на столе, только два высоких бокала. Графин, наполовину пустой, стоял на столике у постели.