Въехав во двор, Флапий громко закричал:
– Эрзай! Торвал! Быстро сюда. – А затем, к удивлению Антона, небрежно сбросил тело своего бывшего милорда на утоптанную землю. Робарт съехал с крупа лошади головой вниз и, словно ненужный хлам, остался лежать под ногами лошади.
Антон, не выдержав, с нареканием произнес:
– Флапий, ты бы повежливей обращался с рыцарем. А то, как мешок с пшеницей, скинул милорда.
– А что ему будет? Ему теперь, милорд, все равно, – невозмутимо отозвался Флапий. – Перед отпеванием его бабы обмоют и приведут в должный вид. Пованивать, конечно, будет, но придется потерпеть…
– Эрзай! Торвал! Где вы? Я нового милорда привез. А старый-то помер!
Из пристройки, тоже каменной, с факелом в руке вышла низкая и очень широкая фигура. Слева появилась вторая, гораздо стройнее и выше.
– Ну и чего ты разорался? – густым басом произнес низкий и, подойдя поближе, с интересом уставился на Антона.
– Этот, что ли? – спросил он.
– Он. Он. Все, как и сказал Робарт. Был на горе с наследственной грамотой. А сэра Робарта убили рейдеры горцев. Но молодой милорд отомстил за отца. Вот головы. Держите. – Флапий кинул окровавленный мешок под ноги низкому. – Надо батюшку милорда отнести в ледник. Завтра мы с милордом съездим в обитель Заката и договоримся об отпевании.
– Ты что, деньги нашел? – усмехнулся низкий. Тот, что был повыше, все это время смотрел исподлобья и молчал. Лица в мерцающем свете факела различить было трудно. Но Антон и не стремился к этому. Он хотел упасть и забыться.
– А это что? – Низкий указал толстым пальцем на спаниеля. Собачка пригрелась и прижавшись к животу Антона, уснула. Он поддерживал ее нежно и осторожно, как самое дорогое, что у него осталось от прежней жизни.
– Милорд говорит, охотничья собака, – невозмутимо ответил Флапий. – И хватит болтать, забирайте головы и милорда и несите в ледник.
– Охотничья? Охо-хо! – разразился громким смехом низкий, и даже высокий улыбнулся. Смеялся низкий до слез, нисколько не стесняясь нового хозяина замка. Антон тяжело вздохнул и ответил:
– Ты тоже не вырос, но мальчиком тебя, наверное, не называют.
Низкий перестал смеяться и вытаращился на молодого милорда.
– Это вы к чему сказали, ваша милость? – постояв, спросил он. Руки его сжались в кулаки.
«С таким драться опасно, – подумал Антон. – Хоть и невысокий, но силища в нем должна быть, как у Ильи Муромца».