– Десять дибар, греческая.
– Чего тебе? – спросил «бармен», пряча монету.
– Четыре эля и две стопки горькой. Мне и моему господину, – указал головой на Антона Флапий.
– Господина уже обслуживают…
– Я сам обслужу.
– Как знаешь.
Справа находился стол, за которым сидел сухенький, с крючковым носом человек с тюрбаном на голове, а возле него стоял с дубиной на поясе бородатый мужик, очень похожий на тех горцев, которых убил Антон в первый день своего появления на горе. К нему подошла Франси.
– Желаю здравствовать, господин Аль Велвел, – поздоровалась она.
– И тебе не хворать, Франси. Как ваш господин?
– Помер.
– Помер? Ну, хорошего ему посмертия… Что принесла?
– Монеты издалека.
– Покажи.
Разговор шел, как между старыми знакомыми, и Антон даже немного испугался, что меняла, а это был он, сразу догадается, что у нее не серебро. Стыда потом не оберешься.
Франси выложила рубли на стол перед менялой. Тот внимательно осмотрел монеты.
– Качество исключительное, таких я еще не видел. Откуда?
– Не знаю, господин Аль Велвел. Молодой милорд привез из дальних странствий.
– Так у сэра Робарта есть наследник?
– Появился.
Меняла покивал головой.
– Это хорошо! – сказал он. – Негоже феод оставлять без присмотра. Так хозяйство в упадок придет. Может, вам нужен толковый управляющий? Так я могу…
– Сама справлюсь. Монеты примете?
– Это, Франси, не серебро, но монеты знатные. Приму без обмана по весу. Устраивает?
– Вполне.
– Он сложил на весы рубли, на другую сторону королевские таланы. Антон автоматически считал серебряные кружочки. Вышло семь.
– Добавить бы надо, – промолвила Франси и недовольно поджала губы.
– Могу дать еще пятьдесят дибаров, и все. Я должен получить свою прибыль, Франси.
– Я согласна, – кивнула женщина. Получив монеты, она огляделась, увидела милорда и широко улыбнулась. Антон поманил ее пальцем.
– Садись рядом, – указал он на стул. Франси гордо вскинула голову и с торжествующим видом оглядела зал. По ее позе и взгляду Антон понял, о чем она думала в этот момент. Все должны видеть, какой чести она удостоена. Франси села и, как леди, расправила платье.
Подошел с подносом Флапий поставил кружки и стопки на стол и, не спрашивая разрешения, упал на стул рядом с женой.
– Ну! Будем! – прогундосил он и, выпив залпом стопку, жадно присосался к кружке с элем. Антон поднял стопку и понюхал самогон. В нос ударил сильный сивушный запах. Поставив стопку на стол, Антон осторожно пригубил эль. Эль оказался теплым, кислым пивом. Поморщившись, Антон поставил на стол и кружку. Оглядел зал, где стояло с десяток длинных столов с лавками. Место для благородных было огорожено плетнем, таким же, как двор. Маленькие окна едва пропускали дневной свет и крупицу свежего воздуха. Все достоинство места для благородных заключалось в том, что оно находилось рядом со стойкой, где отпускали напитки и нехитрую закуску. Сюда же доносились более похожие на миазмы ароматы из кухни. На Антона вновь накатила смертельная тоска по дому.