– Не надо так. – Конор садится, чтобы наши глаза были вровень. – В твоей внешности нет ничего постыдного.
– Все в порядке. Не обязательно меня утешать. У меня нет никаких иллюзий по поводу того, какой меня видят люди. – На меня постоянно сыплются насмешки, но я уже почти ничего не чувствую. По крайней мере, так я себе твержу. – Я была пухлым ребенком. Я была пухлым подростком. – Я пожимаю плечами. – Я боролась со своим весом всю жизнь. Но я такая, какая есть – и я это приняла.
– Нет, ты не понимаешь, Тейлор. – По его лицу пробегает тень негодования. – Тебе не надо оправдываться за свое тело. Я знаю, что уже это говорил, и, наверное, так и буду повторяться, пока ты мне не поверишь, но ты просто сногсшибательная. Я бы отымел тебя прямо сейчас, ни секунды не теряя, шестью разными способами, если бы ты мне позволила.
– Захлопни варежку. – Я смеюсь.
Он не смеется со мной, а встает с кровати и поворачивается ко мне спиной.
Вот блин. Он обиделся из-за того, что я велела ему заткнуться? Я думала, мы просто дурачились. Это же наша фишка, да? Стоп. Разве мы настолько хорошо друг друга знаем, что у нас есть фишки? Черт.
– Кон…
До того как я успеваю все исправить, Конор начинает расстегивать свою рубашку, а потом сбрасывает ее с плеч.
Я ошеломленно сижу и любуюсь его спиной. Рельефные, накачанные мускулы под загорелой кожей. Боже, как же хочется приникнуть губами к полоске кожи меж лопаток и исследовать ее языком. От мысли об этом по мне пробегает дрожь. Я закусываю губу, чтобы не начать издавать совершенно непристойные звуки.
Он бросает рубашку на пол и расстегивает брюки. Они падают на паркет, и он остается в одних черных носках и боксерах, обтягивающих самую тугую задницу, какую я только видела в жизни.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я предательски хриплым голосом.
– Снимай свою одежду. – Он поворачивается и шагает к кровати с неумолимой решимостью.
– Что, прости? – Я быстро отодвигаюсь на коленях к дальнему краю матраса.
– Раздевайся, – требует Конор.
– Я не буду этого делать.
– Слушай, Тейлор. Мы разберемся с этим, и никаких споров больше не будет.
– Разберемся с чем?
– Я вытрахаю тебе мозги и докажу, что мой член от тебя без ума.
Что, прости?
Даже когда я смотрю на него, мой взгляд невольно падает на его пах. Я не могу понять, выпуклость под тянущейся черной тканью – это стояк или просто его обычное состояние. В любом случае, заявление Конора такое нелепое, что оно вызывает у меня громкий истерический смешок. Потом еще один.