– Я никогда не врал Его Величеству и не стану врать вам. Меня гонит прочь страх.
– Страх? Я знаю вас много лет и не встречал никого, кто бы смог назвать вас трусом.
– Я боюсь, Ваше Высочество, что мое проклятие перейдет на моих близких. Я боюсь, что если останусь на своем месте, то лишусь ума от боли и разочарования, что мне приходится переживать. Да, весь мой род всегда славился прекрасными бойцами, Бладсворды – лучшие из воинов, рыцари, бесстрашные на поле боя и несколько безумные в своей верности короне. Но одно дело – на поле боя, а совсем другое – каждый день расплачиваться за грехи.
– Проклятия, опять проклятия. Даже лорды любят думать про проклятия, верят в них и Богов. Если бы Боги на самом деле существовали, то сейчас с вами разговаривал бы не я, а Гийер. Если бы они были, то из всех детей Аалии выжил бы не один Аурон. Если бы Боги думали о нас и их заботила бы наша судьба, то брат никогда бы не поднимал руку на брата, сын на отца, а люди бы не терзали и не убивали бы других людей ради собственного удовольствия.
– И давно вы утратили веру в Богов, Ваше Высочество?
Регент повернулся.
Его взгляд, хоть перед ним и стоял Брейв, был устремлен на стену, где висели портреты королей. Среди множества незнакомых лиц он узнал троих – Фалин Добрый, Гийер Справедливый и Аурон, хоть пока его и не короновали, занимали центр стены.
Когда-нибудь, спустя десятки лет, его дети-бастарды, а быть может, и внуки будут так же смотреть на портреты новых королей, следующих Старскаев. Они, как и Клейс сейчас, не будут помнить всех их по именам, и, скорее всего, Гийер Старскай станет лишь каким-то неизвестным лицом на холсте.
Фалин Добрый Старскай издал множество указов, он успел поучаствовать в войне, в строительстве и навсегда оставил память о себе. Тхомен Властный Старскай, что жил, насколько помнил лорд Форест, сто двадцать лет назад, не совершил почти ничего выдающегося, был не самым приятным человеком, если в летописях все верно, но издал единственный указ, изменивший многие устои – он запретил лордам, и особенно королевскому роду, заключать близкородственные брачные союзы. Всего сотню лет назад этому противились, называли короля безумцем, но теперь все следовали завету. Ныне считалось, что правильнее найти леди из Малых Ветвей или даже незаконнорожденную дочь лорда, нежели сыграть свадьбу с сестрой, кузиной или тетушкой.