готов чаще прощать, чем признавать, что его послали в жопу.
Игорь еще раз пожалел о забитой шлаками голове. Под такой призмой мир смотрелся как ад.
Предъявив охране направление на госпитализацию, попал на парковку при больнице. Захватив сумку с личными вещами зашагал в приёмное отделение. Считая каждый шаг, словно в детстве, восторгался днем. Два дня ранее он провёл с теми, кому умел готовить пасту: с младшей дочерью и любовницей, матерью его будущей четвертой дочери.
Как волнует небо в солнечный день, как душа благодарит тебя, что ты, выбрав смерть, оставил позади сомнения.
Перемены настроения его не пугали: Игорь допускал, что это побочные эффекты испускаемым нимбом. И снова в голове появилась муть. Хотя дури хватало и до обладания нимба.
Он мысленно благодарил родителей. Будучи сам отцом, понимал сложность их выбора. Они посчитали надобным завести сына, как экскурсоводы по экстремальным местам, с его нравами заманили в самое подходящее, в мужское тело, и приняли на себя ответственность достойно вырастить здесь. Вырастить необъяснимый сгусток противоречий, что выпросили у вселенной. Поддержать взрослым в череде семейных неудач.
Он оправдывал их ожидания той непостоянной поддержкой, что оказывал дочерям при сложности взаимоотношений с их матерями. Для ответственного и совестного стороннего наблюдателю ни разу ни канало. Хотя дети избегали домашних сцен, ругани между мамой и папой, что корежит. Что ценнее для детей: не наблюдать ругань или не наблюдать отца? Ответ знал: не наблюдать ругань. Дети ценят спокойствие и это позволяет не так сильно боятся нового. По крайней мере, применимо к его детям.
Что же он ценил в последние два дня?
Как-то в интернете проскочило: «Когда ты сам не прост, то непременно высматриваешь себе такую же пару для непроизвольных игр разума… В надежде что этот человек сумеет разогреть тебя, придержит внимание, восполняя интригу видимой дистанцией, при очевидной близости…» Это жанр искусства отношений обеспечивала Вероника. А дочерям достаточно расти и радовать любыми простыми достижениями.
Слезы стекали по его щекам. Он привык плакать и не стыдился, вспоминая как лет семь не плакал. После них полгода наплакал на тридцатилитровый аквариум, осталось заполнить его рыбками и декоративными водорослями. Явно не успевал к завтра заселить жителями, оставлял воду помутнеть.