В процессе координации широты подобного просветительского мышления с априорным мышлением границы Вселенной перемещаются в мифологическое или агностическое измерение. Просветители посредством рационального мышления создают новую первопричину, преодолевая сложившиеся условия. Живший в XX веке немецкий драматург Бертольд Брехт, являющийся приверженцем иррационализма, в своих произведениях заменил образ мистического на исторические условия[13]. Различные современные гуманитарные теории направлены не на разъяснение неизвестного, а на то, чтобы дать ему логичное гипотетическое объяснение. Норвежский драматург Генрик Ибсен (H. Ibsen) в своих пьесах описывал происхождение человека с помощью биологической наследственности, а австрийский психолог Зигмунд Фрейд (S. Freud) рассматривал бессознательное как основу сознания. Немецкий философ Карл Маркс (K. Marx) рассматривал человеческое общество как отражение производственно-экономических отношений, поэтому, с его точки зрения, все элементы общества непрерывно изменяются вместе с изменениями производственно-экономических отношений. Подобное просветительское мышление объясняло мистическую Вселенную ограниченным набором причинно-следственных связей.
Под влиянием просветительских идей научно-технический прогресс и знания человечества увеличивались в геометрической прогрессии. Однако по-прежнему полностью объяснить все явления окружающего мира и общества человечеству все же не удалось. Иными словами, можно сказать, что процесс познания действительности в эпоху Просвещения показал свою беспомощность и бессилие перед рядом сложных проблем. К тому же французский философ Блез Паскаль понимал смерть как фатальный абсурд, свойственный людям.
Коль скоро люди не могут победить смерть, нищету, невежество, то чтобы стать счастливыми, они решили об этом не думать[14].
Так как человек – это слабое создание, которого с момента рождения преследует смерть, то он – всего лишь марионетка, выполняющая свою роль от начала до конца. В то время часть общества усиленно занималась изучением условий человеческой жизни, а другая часть вместо того, чтобы иметь дело с трагическим существованием, впадала в развлечения. Для вторых та миссия, которую на себя взяли первые, не имеет никакого смысла, надежда бесполезна, а подчинение одних людей другим видится как неизбежность.