Идея была скомкана и выброшена прочь. Мы призадумались, пригорюнились. Я перекидывался помещения, тасуя их словно карты колоды. Ванну в спальню, кабинет ванну, кухню в комнату, коридор в кухню………. Бред!
«Стоп», – в какой-то момент сказал я сам себе и начал потихоньку разматывать клубок идей, что переплелись и спрятали ту одну, спасительную.
– Что, что?– вдруг быстро он стал меня теребить, когда по моему выражению догадался об озарении снизошедшей до меня. – Ну! Ну же! – приподнялся он от нетерпения со стула.
– Я вот, что подумал, старик, а зачем тебе кухня? Вы запросто можете каждый день…ой…
Я не знаю, каким образом выдержали ножки у стула, когда он со стоном рухнул на него. Разочарование читалось на лице этого почти безжизненного страдальца, жертвы собственных вредных привычек и недостатка денежных знаков.
–…..заказывать себе пиццу.
Его глаза почти закатились, как могут только закатываться шары в лунку бильярда либо глаза человека физически и морального истощенного тяжёлыми испытаниями.
– Спокойно, спокойно!
Взяв в руки карандаш и быстро двигая, им я ловко принялся кроить-перекраивать его до безобразия маленькую квартирку. В этот момент я чувствовал себя хирургом, хирургом по пластическим операциям, режущим по живому. Я чувствовал себя Микеланджело, который брал кусок глыбы и отнимал всё лишнее. Чёрт побери, в такие минуты чувствуешь себя великим! Снова жизнь затеплилась в глазах моего измученного друга. Он с интересом стал разглядывать, как из-под карандаша начала проявляться, подобно фотографии в растворе, новая планировка.
– Кажется твоя Цирцея мечтала о большой кухне? Вот мы её сейчас и организуем, – напевая, поведал слегка воспрянувшему духом товарищу. – Её устроит кухня тридцати метров? Раньше гостиная была двадцать метров, а теперь все тридцать.
Для пущей убедительности красным карандашом вывел большую стрелку, как изображали на военных картах, и показал передислокацию кухни в коридор. Синяя стрелка вела моего друга в помещение, которому было присвоено гордое и почётное звание кабинета.