Первые мои поэтические строчки ещё в Детском доме были дополнением к ставшей впоследствии известной и популярной в народе песне:
«Ой, при лужке, при луне…»
«А наутро всё село,
Всё село узнало,
Что казачка казака
Крепко обнимала».
Когда спустя десятилетия я услышала эту песню с моими словами в автобусе, я просто расплакалась. Тогда мы ехали на уборку картошки (в советское время сложилась добрая традиция: город брал шефство над селом в помощи по уборке урожая – прим.редакции). Пылища просёлочной дороги, лица все укутанные, и слёз моих тогда никто не заметил. Да и что бы я тогда сказала моим коллегам?!.
С песнями и со стихами много лет ходила по школам г. Ашхабада, в местечко Фирюза, Гаями. Произведя обмен квартирами, на какое-то время переехала со своими детьми на Урал, в г. Асбест, где работала в вечерней музыкальной школе преподавателем теоретических дисциплин и вела общее фортепиано. К тому времени у меня были уже баян и пианино «Урал». Ученикам пыталась привить любовь к творческому мышлению. Они сочиняли мелодии на свои рисунки, на стихи из детских журналов, подбирали к ним по слуху аккомпанементы. Изображали акварелью то, о чём поют на уроках сольфеджио. Дети с удовольствием занимались всем этим, старались друг перед другом, и их сочинения были очень оригинальными. Было здорово видеть их счастливыми. Не секрет ведь, что многих детей насильно заталкивали в «музыкалку», а такое творческое разнообразие в занятиях помогало мне избегать нежелательных пропусков и невыполнения домашних заданий… А когда мы пели гаммы в терцию и трезвучия, то двери всех классов распахивались, чтобы послушать нас…
По местному радио в г. Асбесте я исполняла свои стихи и песни… Там же, на Урале, в 1993-ем году получила ГРАН-ПРИ за песню: «Серёжа»… До перестройки и распада СССР печаталась в газетах: «Вечерний Ашхабад», «Туркменская Искра», в литературном журнале «АШХАБАД», также регулярно выходили в свет подборки моих стихов в журналах «Собеседник», « Возрождение», в том числе публиковались переводы моих стихов на туркменском языке. Кроме того, 40 лет отдала рабкоровской работе. Мои фельетоны занимали подвалы в « Комсомольце Туркменистана». Десятки рассказов о тружениках, ветеранах войны Ашхабада опубликованы ещё при их жизни.
И все эти годы Муза словно ходила со мной рядом и тормошила, заставляя писать о том, что вижу, чувствую, вспоминаю… Да, не было у меня розовой ночной колыбельки, престижной школы, МГУ в Москве, Гарвардского Университета… Не было «Чистых прудов», Эрмитажа, Лувра! Не было «Ясной Поляны», Болдина! Не было кандидатских и академических званий! И многого, многого другого тоже, увы, не было! Был стог прошлогодней соломы, землянка в балке, Детский дом, злобная училка, выжившая меня из школы только потому, что я могла решать задачки в уме, а записать мне их не на чем было, ШРМ (школа рабочей молодежи) и однокомнатное жилище в гадюшнике…»