– А что вас интересует? – с трудом выдавил я, ошеломленный всем сказанным.
– В первую очередь, – сказал он, – вам следует знать, что покушение на Государя – к несчастью, удавшееся – организовал завербованный вами агент охранного отделения, известный под кличкой «инженер Раскин», он же Евно Фишелевич Азеф. Среди партии социалистов-революционеров он известен также как «Иван Николаевич», «Валентин Кузьмич», «Толстый»… Тертый калач, опытный конспиратор, но нам все же удалось его поймать. Взят под арест и его нынешний начальник, директор Департамента полиции Алексей Александрович Лопухин. Он вам прекрасно знаком. Личность, мягко говоря, скользкая. Ну да Бог с ним. Вернемся к Азефу. Сей господин на следствии показал, что заказ на убийство Государя он получил от некоего англичанина. Прежде указания убить того или иного высокопоставленного чиновника империи, вкупе с тридцатью сребрениками, к нему поступали как раз от чинов департамента полиции, и потом он уже сам организовывал убийства указанных лиц. Так вот, я бы хотел у вас узнать: вам было известно, что ваш подопечный Азеф работал также и на британские спецслужбы?
Я молчал. Да и что я мог сказать этому человеку? Все факты были против меня. Действительно, этот проклятый Азеф был моим агентом. Но я никогда не предавал Россию и Государя, и лишь старался принести ей пользу всеми доступными способами… Возможно, я был порой неосторожен и не всегда понимал, что мой агент одной рукой мог сдавать мне своих товарищей, а другой злоумышлять против Государя. Если все обстояло именно так, и это чудовищное преступление совершил мой агент – то получается, что я стал его соучастником, и мне нет прощения…
Господин Тамбовцев встал из-за стола, и внимательно поглядывая на меня, прошелся по кабинету.
– Молчите? – спросил он. – Ну и молчите. В общем, мы уже достаточно знаем о вашем сотрудничестве с Азефом. А вот еще один наш общий знакомый, некто Георгий Гапон, поп-расстрига, интересует нас куда больше. С его участием готовилась провокация, способная потрясти основы Империи.
– Гапон – болтун и самовлюбленный позер, – сквозь зубы процедил я, – и вовсе он не моя креатура, а, скорее, петербургского градоначальника Клейгельса. Я бы этого дурака к своей организации и на пушечный выстрел не подпустил.