– Вы рискуете развязать войну ради стратегического преимущества?
Она озадаченно прищурила здоровый глаз:
– А какое еще бывает преимущество?
– Я могла бы… Я должна была бы убить вас немедленно, Магадиз. Как и всех остальных сочленителей. Вы натворили достаточно, чтобы дать мне такое право.
Она подняла голову:
– Ну так убейте.
– Нет, не убью, пока от вас есть польза. Через пять с половиной суток мы столкнемся с объектом. Если хотите пощады, подумайте о том, как этого столкновения избежать.
– Я уже обдумала наше положение, – сказала Магадиз. – Для надежды нет никаких оснований, капитан. Можете меня казнить, но приберегите один патрон для себя. Возможно, потом вы оцените мой совет.
Остаток этого первого дня мы потратили на подтверждение того, что уже и так знали. Наш корабль был изуродован и обречен беспомощно дрейфовать в сторону объекта.
Пассажирские корабли, предназначенные для рейсов между обжитыми, цивилизованными звездными системами, не имели ни шаттлов, ни больших катеров для полетов в открытом космосе. Ни спасательных шлюпок, ни буксиров – ничего такого, что могло бы столкнуть нас на другой курс или повернуть наш дрейф вспять. Даже содержимого грузовых трюмов не хватило бы для такого маневра. Я это точно знаю, потому что внимательно просмотрела таможенную декларацию в поисках какого-то волшебного решения нашей проблемы: контейнера с ракетными двигателями или чего-нибудь еще в том же роде.
Корабль массой в миллион тонн, даже при скорости пятьдесят метров в секунду, обладает слишком большой инерцией. Нужно что-то посерьезнее, чем запасной примагничивающийся двигатель или реактивный ранец, чтобы изменить нашу судьбу.
Хотя вопрос о том, какой будет наша судьба, разумеется, оставался пока открытым.
Вскоре нам предстояло это узнать.
За час до того, как скафандру предстояло достичь поверхности объекта, я собрала на мостике Струму и других офицеров, а также доктора Грелле и представителей пассажиров. Наш импровизированный зонд продолжал передавать информацию на всем протяжении суточного полета. За этот срок не было замечено значительного изменения параметров или хотя бы намека на реакцию объекта.
Он оставался черным, холодным и совершенно беззвездным. Даже находясь всего в десяти тысячах километров от него, скафандр не обнаружил никаких следов радиации, кроме слабого микроволнового шума. Он непрерывно посылал импульсы к поверхности, но не регистрировал ни отраженного, ни рассеянного сигнала. Гравитационное поле оставалось таким же спокойным, как и в остальном межзвездном пространстве. Объект должен был из чего-то состоять, но даже если его распределенная масса равнялась массе луны, не говоря уже о планете или звезде, скафандр уловил бы перепад.