Из-за снижения уровня эстрогена возникают приливы, и кожа может острее реагировать на колебание температуры. Но причина не только в этом гормоне. Согласно исследованиям, уровень эстрогена у женщин, которые страдают от приливов, не сильно отличается от тех, кого эта проблема не коснулась. Доктор Наоми Рэнс, профессор неврологии Аризонского университета, исследовала клетки гипоталамуса и обнаружила, что нейроны кисспептина, нейрокинина B и динорфина (KNDy) у женщин в период менопаузы в два раза крупнее, чем в период перименопаузы. «Они большие и слишком возбужденные»[18], – отмечает она. Изучая животных, доктор Рэнс выяснила, что приливы могут возникать именно из-за этих активных нейронов. Вместе со скачком температуры учащается сердцебиение на семь-пятнадцать ударов в минуту. Сосуды расширяются, чтобы горячая кровь быстрее дошла до рук, бедер и икр. Одно из исследований показало, что из внешних частей тела быстрее всего нагреваются кончики пальцев.
Приливы приносят организму одновременно вред и пользу. Они могут предотвратить склероз сосудов[19] и образование бляшек, которые вызывают заболевания сердца. Мозг работает активнее, пытаясь восстановить и сохранить равновесие. С каждым приливом он учится реагировать на все более разнообразную информацию, поступающую от гормонов. По словам доктора Маки, последние исследование показали, что в процессе адаптации мозг ищет способы вырабатывать свой собственный эстроген. Может быть, уравновешенность, спокойствие и мудрость, которыми я так восхищаюсь в пожилых женщинах, – это следствия пластичности мозга в пострепродуктивный период? «Мы не можем сказать с уверенностью, – отвечает Маки, – но это вполне вероятно».
Мой автобус плывет легко, словно лодка, вдоль витрин Джерси, неоновых вывесок алкогольных магазинов, запыленных деревьев, круглосуточных киосков и закусочных. Красный фонарик китайского ресторана дрожит на ветру и отражается в мокром асфальте. Дождь разбивается о стекло и голубыми струями стекает вниз. Мы поднимаемся по трассе 17, проезжаем гору Беар Маунтин. Фонари встречаются все реже, затем нас окутывает темнота с редкими вкраплениями огней. Я смотрю в окно в разводах дождя и слышу тихий храп старика на соседнем сиденье.
Я достаю из сумки Дневник учета приливов. Сегодня их было уже восемь. В туннеле метро под Ист-Ривер тело вспыхнуло так резко, что пришлось снять пальто и свитер и остаться в одной сорочке. Снова накатило, когда я ела греческий салат в кафе и когда листала книгу о косатках в магазинчике на Коламбус-авеню. Меня обдало жаром в Ситибанке, пока я снимала наличные, и в очереди за кофе. Самым страшным был прилив на лекции. Я ощутила укол панического страха от того, как раскалилось лицо и вспыхнула макушка. Я продолжила говорить, как ни в чем не бывало, а когда откинулась в кресле, увидела на столе темные влажные следы во всю длину рук.